Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— А где Оскар? Спит в салоне?
— Дорогой, боюсь, Оскар отошел в мир иной четыре дня тому назад.
Слезы потекли из глаз Энди Шефорна. Такие же большие, как и все остальное, размером с виноградину, и он не пытался их вытирать.
Миссис Фишер, увидев его печаль, воскликнула:
— Дорогой, его конец не был ужасен, совсем нет. Мы с ним сидели в прекрасном ресторане. Только что отменно пообедали. Оскар доел восхитительный десерт, крем-брюле, какого мы никогда не пробовали. А когда положил ложку, его глаза широко раскрылись, и он сказал мне:
«Ох, я думаю, пришла пора попрощаться!» — и мертвым откинулся на спинку стула.
Шефорн наконец смахнул слезы.
— Он был чудесным человеком. Если бы не он, я бы никогда не встретил Пенни.
— Он знал, что она станет тебе идеальной женой.
Я ощущал соль в его слезах, клянусь, ощущал, и от форменной рубашки шел запах крахмала, выделялся под действием тепла его тела. В кабине становилось влажно, она все более напоминала прачечную на колесах.
— Между прочим, — продолжила миссис Фишер, — этот молодой человек — мой новый водитель, Томас.
Патрульный Шефорн не протянул мокрую от слез руку, которая как минимум вдвое превосходила размером любую из моих.
— Приятно познакомиться, Том.
Вжимаясь в спинку сиденья, чтобы оставить побольше места его огромной голове, я ответил:
— И мне, сэр.
Мой голос чудесным образом вернулся ко мне, я уже мог не изображать немого.
— Тебе будет непросто заменить Оскара.
— Мне это известно, сэр.
— И оказаться под крылышком Эди Фишер — это царский подарок судьбы. — Прежде чем я успел ответить, Шефорн спросил у моей пассажирки: — Том уже выглажен?
— Еще нет, — ответила она. — Он со мной еще меньше часа. И он еще не полностью синий. Но он куда более синий и более выглаженный, чем любой другой молодой человек его возраста, с которыми я когда-либо сталкивалась. Он станет полностью синим и выглаженным очень скоро.
— Хорошо. Очень хорошо. Узнав о случившемся с Оскаром, я даже боюсь спросить… как Хитклифф?
— Хит по-прежнему мертв, дорогой.
— Но в остальном все в порядке?
— Да, он идеальный. Послушай, Энди, дорогой, я бы с удовольствием проболтала с тобой весь день, но мы немного торопимся.
— И куда вы едете? — спросил коп.
— Куда-то на юг, — ответила она, — мы не знаем, куда именно, но узнаем нужное нам место, когда попадем туда.
— Вам нужен полицейский эскорт? Я могу расчистить вам путь, нет проблем.
— Ты очень милый, — улыбнулась ему миссис Фишер, — но тут мы должны справиться сами.
— Вы всегда демонстрировали независимость. Наверное, это образ жизни.
— Это образ жизни, — согласилась миссис Фишер.
Когда Энди Шефорн убрал голову из окна, воздух рванулся в кабину, словно из бутылки вытащили пробку. Когда он отступил на шаг, солнце нашло меня, и его лучи принялись ласкать лицо.
Я не поднимал стекло, пока мы не набрали скорость, вновь вернувшись на проезжую часть.
В зеркале заднего обзора я видел, что Энди стоит там, где мы его оставили, смотрит нам вслед. Он не поднял руку к фуражке, отдавая честь, но застыл навытяжку, словно пожилая пассажирка, которая сидела рядом со мной, была его командиром.
Мой психический магнетизм работал не на полную мощность, маскарадный ковбой лишь тенью мелькал в глубинах моего сознания, за исключением глаз, которые вращались, словно вода в сливном отверстии. Пока миссис Фишер и патрульный Шефорн наслаждались светской беседой, дальнобойщик, который намеревался где-то в будущем сжечь беспомощных детей, увеличил расстояние, отделявшее нас от него. Даже на скорости девяносто миль в час я бы не догнал его в ближайшие десять-пятнадцать минут. А вот когда расстояние заметно сократилось бы, мне, конечно, следовало полностью сосредоточиться на нем, вспоминая его лицо.
— Как давно вы знаете патрульного Шефорна?
— Почти восемнадцать лет. У нас спустило колесо. На другом лимузине. Оскар в семьдесят четыре года был в прекрасной форме. Энди проезжал мимо и, оценив ситуацию, настоял на том, чтобы Оскар отошел в сторону и позволил ему сменить колесо.
— А в ответ Оскар представил его будущей жене?
— Пенни. Она умная, хорошенькая, честолюбивая и любит детей. У нее диплом по виноделию.
— Я в этом ничего не понимаю. Потому что невежественный.
Миссис Фишер похлопала меня по плечу:
— Дитя, ничего подобного. Все знать невозможно. Виноделие — искусство создания вин. Пенни уже владела участком земли, где рос виноград, когда встретила Энди Шефорна. Каждый год она… они… увеличивали участок и продавали на сто ящиков вина больше, чем годом раньше. Скоро они могли продавать на четыреста ящиков больше, на семьсот. Из дорожной полиции уходят на пенсию после тридцати лет службы. Тогда он вместе с ней будет работать на виноградниках и в винокурне. А к тому времени, когда они передадут свое дело детям, их будет девять, а не восемь, как они планируют, бренд станет знаменитым. Им придется построить отдельную комнату на винокурне, чтобы выставлять все полученные призы, и это будет их семейный бизнес на многие, многие поколения.
— Это просто удивительно, мэм. Я про предсказание.
— Это не предсказание.
— Нет? Тогда что же?
— Просто так будет.
Я подумал об этом, но этот ее ответ ничего мне не объяснил.
— Вы напоминаете мне одну мою знакомую девушку, Аннамарию.
— Сорок лет тому назад я знала Аннамарию Юдель. Одаренного дизайнера женской одежды и портниху. Себе она все шила сама. Наверное, иначе и быть не могло, потому что при росте пять футов и два дюйма весила она триста шестьдесят фунтов. Голову брила каждый день, брови выщипывала. Лицо у нее было гладким, розовым и нежным, как у младенца, отличаясь только тройным подбородком.
— Другая Аннамария, — ответил я.
Теологи говорят нам, что это падший мир, что Адам и Ева погубили его, когда нарушили данное ими слово. Возможно, вы не верующий, но если вы честный человек, то согласитесь, что с этим местом что-то не так. Бессмысленное насилие, разъедающая зависть, слепая ярость, осознанное невежество вроде бы доказывают, что Земля катится в тартарары, но ведь хватает и абсурда, который мы видим везде. Люди разбитого мира, сошедшие с пути истинного и бредущие куда глаза глядят, к забвению или в поисках смысла, часто ведут себя глупо, а иногда и забавно. Их глупость — и моя тоже — иной раз может быть лампой, которая освещает мою душу, несмотря на все угрозы и страдания. Я подозревал, что к моменту нашего расставания миссис Фишер оставит меня светящимся.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
