- Ага, - только и ответила я, честно ничего не понимая. То есть он нормальный, а приходящие мужики всего лишь коллеги, еще есть какая-то Алибаба с целым выводком. Божечки, ничего не понимаю.
- Расслабься, Потеряшка. Привыкнешь и со всеми обязательно познакомишься.
- Охо-хонюшки, теперь я понял, что ты имел в виду, когда говорил про руки Махи, - раздался голос нового действующего лица по имени Живчик, он же Тарас с кухни.
- Не маха, а Мария Аркадьевна, - буркнула я, скорее для себя.
Вот так сумбурно и началась моя жизнь на новом месте. Я уже не удивлялась, что Егор Валентинович живет с бабушкой, это воспринималось, как само собой разумеющееся и даже глазом не моргала, когда он в полуголом виде рассекал по собственному дому. С Людмилой Прокопьевной у нас все чаще случались трения и она не уставала повторять своему любимому внуку, что такой деревенщине, как я, не место в ее доме или его доме, я так и не поняла, да собственно, мне без разницы. Я готовила и каждый раз натыкалась на колючий взгляд старушенции и одобрительный Егора Валентиновича. Пыталась помогать с уборкой, но от чистящих средств меня чуть ли не пинками отогнала шустрая женщина по имени Ольга Сергеевна, которая на свою территорию не пускала всяких залетных пигалиц. Поначалу даже подумывала обидеться, но куда уж, на правду не обижаются. Я ведь и вправду из деревни, и не мне было выбирать, где родится. Да, я не такая утонченная леди, не тягаться мне с такими и я это прекрасно понимала. Я пыталась скрашивать одиночество сварливой бабушки беседами, но она только отмахивалась от меня. Вот и получилось, что все мои дни состояли из экспериментов на кухне, попытках подобрать ключик к сердцу Людмилы Прокопьевны и забега по аптекам, во время которого я и присматривалась к новому месту жительства, а посмотреть здесь было на что.
Вот так в один из обыденных дней я чуть ли не силком вытащила мою вреднючую старушонку прогуляться, а то сколько тут уже живу, она все время сидит дома и на улицу даже носа не кажет. Может, проветрится и ее нрав немного поубавит свой пыл? Не знаю, чем я ей все время не угождаю, но не перестану стараться сломить эту стену непонимания, которая образовалась между нами. Людмила Прокопьевна очень долго не поддавалась на все мои ухищрения, то у нее нет настроения, то голова болит (в ясный то солнечный денек в начале июня), то вообще мне пора прекращать дурью маяться. Э нет, подруга. Если уж я что-то решила, то точно от этого не отступлюсь, сейчас у меня идея фикс понравится этой дамочке. Хочешь не хочешь, а надо. Мне не привыкать к такому отношению, а вот бабуля меня в два счета может за порог выставить и сейчас ее только и останавливает, что протекция Егора Валентиновича.
- Ну Людмила Прокопьевна, миленькая. Ну сколько ж можно чахнуть над златом в этом склепе?!
- Какая я тебе миленькая?! Нахалка! И я совсем не чахну, - гордо вздернув носик, сказала мне эта мадама. – С тобой же стыдно выйти в люди, деревня.
Опять двадцать пять. Эта мегера не перестает тыкать мне на очевидное, так это уже свершившийся факт и не мне было выбирать, где родится и расти.
- Какие люди? Мы променад по двору устроим, между прочим, здесь такая красота.
- Вот без тебя бы и не догадалась, где живу. Егорушка же строил.
- Сам? – Искренне удивилась я.
- Ну не прям сам, но проектировал и следил за всем сам.
- Ого, - открыла я рот, поражаясь масштабами. Это ж где он работает, что может позволить себе строить такие домины и так потрясно их благоустраивать?!
- Вот о чем я тебе и говорю, - старушка, с небывалой для себя скоростью щелкнула меня по подбородку так, что рот сам собой захлопнулся с глухим звуком.
- Ай, - возмутилась я.
- Не ай. Веди себя нормально, а то как придурошная. Мария, ну как ты не понимаешь?!
- Что не понимаю?
- Ты теперь не у себя дома и люди смотрят на тебя, как на мое отражение, а ты огокаешь и ведешь себя просто отвратительно.
Я сильнее сжала зубы. Терпи Машка, тебе не привыкать. В первый раз что ли? К сожалению и не в последний, призналась я сама себе. И так обидно стало, аж мочи нет терпеть то больше. Последние десять лет только и делаю, что терплю то одно, то другое, а жить то получается некогда. Слезы невольно потекли по моим щекам. Я отвернулась от противной старушки, которая скуксила свои тонкие губки.
- Так научите меня, - в порыве чувств, сказала я громче, чем следовало.
- Ой, ли. С чего вдруг такое рвение?
- С того. Я устала быть второсортной, никому не нужной и не оцененной. Устала. Понимаете? Я же никому не хочу и не желаю зла, мне просто хочется быть …
- Я подумаю, - перебила меня Людмила Прокопьевна, немного изменившись в лице.
Божечки, неужели на ее вечно брезгливом выражении лица промелькнуло сочувствие и доля понимания? Не верится как то, если честно. Хлопнула входная дверь и по коридору промчался слон. Мы обе, как по команде вздрогнули. А нет, не слон, это всего лишь домой пожаловал Егор Валентинович.
- Ба, Маха, да где вы обе, черт побери!? – Пробасил на всю квартиру Егор Валентинович, влетая в гостиную.
- Егорушка, ну что ж ты так выражаешься?! – Встала с дивана Людмила Прокопьевна и с размаху выдала этому великовозрастному детине подзатыльник. – Сколько раз я тебе повторяла, чтоб чертей не поминал при мне, негодник ты этакий.
- Ба, да я так.
- Еще один из лесу сбежал, - покачала головой старушка. - Что случилось то?
- Ба, аврал. Соросов, наш компаньон в городе и по стечению обстоятельств живет он здесь.
- Где здесь?
- Так в нашем же комплексе. Короче Ба, не суть. Через три часа он придет к нам на ужин и надо, чтобы комар носа не подточил. Закажи что надо, стол организуй, только очень тебя прошу, давай без твоих вот этих ростков пшеницы и зелени везде, - Ба нахмурила брови, - понял, хотя бы по минимуму.
Людмила Прокопьевна взглянула на меня, как бы оценивая. Снова. Ну сколько можно?!
- Так я могу, ужин то. Егор Валентинович, на сколько человек готовить? Мне не сложно будет. Что в предпочиитаете?
- А это идея. Маха, мясо любят все мужики, а кто не любит, так те козлы, а не мужики.
Егор Валентинович снова схлопотал подзатыльник, а я бросила взгляд на свою мегеру.
- Иди уже ты. Что не нравится мне, то нравится мужчинам, - горестно вздохнула женщина. - Удиви нас, Мария. Только очень прошу, полбутылки масла в салат не обязательно лить, пару капель достаточно будет.
- И не лила я полбутылки масла в салат ни разу, пару ложек и то для вкуса на тазик Вашей любимой травы, - пробубнила я себе под нос направляясь в кухню и засучивая рукава.
Егор Валентинович хрюкнул, пытаясь сдержать смех и увернулся от очередного подзатыльника. Что-то бабулька сегодня в ударе.
Так-так и что мне изобразить? Пожалуй не буду мудрить и буду придерживаться концепции, что все гениальное просто. Решила, что будут голубцы, мамино коронное блюдо, которое я самого детства умею делать, можно сказать, оно было первым. На гарнир пюре и стручковая фасоль, чтобы уважить Людмилу Прокопьевну. И завертелось. Я что-то размораживала, мыла, чистила, резала, заворачивала, короче крутилась, как белка в колесе, но это были приятные дела, которые отвлекали от посторонних мыслей, таких как моя ущербность, нельзя этого не заметить, когда тебе столько лет подряд тыкают в это носом, невольно начинаешь задумываться. Пределом стала Людмила Прокопьевна, которая, не стесняясь, постоянно проезжалась по моему самолюбию, как на тракторе. Если раньше я закрывала на что-то глаза, то теперь не получается, потому что того самого, пресловутого самолюбия и не осталось. Выпито оно до дна. Но я каким-то шестым чувством ощущала, что моя вредная старушка не со зла это говорит, как например, тетка в свое время. У Людмилы Прокопьевны язык, как бритва, уж этого у нее не отнять.
