Обхватываю себя руками, как бы невзначай. Ян продолжает смотреть, даже не моргает.
Быстро опустив глаза, не выдерживая губительной глубины его омутов, рассматриваю его одежду. Хочется истерично рассмеяться, потому что наша одежда очень похожа.
Ну да, я же в его одежде. А у него тут все черное.
— Зачем ты меня сюда привез? — прокашлявшись, спрашиваю, пытаясь заглянуть за дверь, но он тут же ее закрывает.
— Нужно было отвезти тебя домой? — в голосе слышу легкую иронию. Снова обжигает чувство стыда за события вчерашнего вечера. Кошмар. Это, правда, была я?
Боже, меня тошнило на обочине, а он держал мои волосы.
— К друзьям, — неуверенно бормочу я, рискнув снова взглянуть ему в лицо. Ян выглядит утомленным и не выспавшимся.
— Я похож на извозчика? — поднимает бровь.
Мудро решаю на это ничего не отвечать.
— Где мое платье? — Нервы во мне начинают оголяться, едва я представляю его руки на своем теле.
— Выбросил, — пожимает плечами.
— Зачем? Это было мое лучшее…
— Вряд ли, — перебивает парень. — Выглядело отвратительно, нужно было вообще сжечь.
Надеюсь, меня не тошнило на саму себя. Чееерт. Про белье, наверное, смысла спрашивать нет.
— Ты меня раздевал? — запнувшись, задаю терзающий меня вопрос.
— Да.
Лицо вспыхивает под его прямым взглядом. Он даже ни капли не смутился.
— То есть… хочешь сказать… ты…
— Да, я все видел. Я же тебя раздевал.
В ответ на это заявление хлопаю глазами. Ррр. Лучше бы я молчала. Сама виновата. И почему он такой бестактный? Нормальный человек бы извинился, нашел бы оправдание. Сказал бы, что платье промокло насквозь или слегка испачкалось. Что он не смотрел, в конце концов. Нормальный человек отвез бы меня домой.
— А мои очки?
— Какие очки? — в бледно-голубых глазах искреннее недоумение. Истомин начинает шагать куда-то, я иду за ним.
— Очки. Парковка. Ты их забрал, — пытаюсь напомнить.
— Не знаю, — останавливается на мгновение, задумавшись. — Выбросил, наверное.
— Кто давал тебе право выбрасывать чужие вещи? — закипаю я, еле поспевая за его широким шагом. Истомин не соизволил ответить.
Спускаемся по лестнице вниз, я даже успеваю осмотреть высокие потолки огромной залы, которая, впрочем, тоже выглядит неживой. Спрятанная мебель под чехлами явное тому доказательство.
Обилие картин знаменитых художников, скульптуры в углах и на лестнице, антикварные сабли на стенах в очередной раз поражают мое воображение.
— Настоящие? — почему-то шепотом спрашиваю. Парень рассеяно смотрит на то, куда я указываю рукой. — Картины. Очень похожи на оригиналы.
— Это они и есть, — голос абсолютно незаинтересованный. Словно он тут живет в каракулях младшего братишки, а не в шедеврах, которым место в главных музеях мира.
— Вчерашняя встреча — совпадение?
— Да. Я увидел тебя босую, выходящую из заправки с бутылкой в руке. Мы столкнулись в дверях, но ты даже не заметила.
Мы выходим через небольшой коридорчик, поворачиваем, и потом я врезаюсь ему в спину, потому что Ян резко затормозил.
— Что-то хотели, Ян Вячеславович? — из-за стола встает небольшая худенькая женщина в черной форме прислуги, на ней кипельно-белый фартук. — Завтрак готов.
Огромная кухня, которая запросто могла бы существовать при изысканном ресторане. Классические резные шкафчики из темного дерева с узорами, круглый дубовый стол и массивные стулья с атласными сиденьями. На такие и королеву Елизавету не стыдно посадить.
— Женская одежда в доме есть?
Если прислуга удивлена, то ничем это не выдает. Ее лицо остается неизменной непроницаемой маской.
— Нет. Женской нет. Если только прикажете достать старые сундуки.
— Нет, — поморщился парень. — Это лишнее.
— Есть, вообще-то, один комплект, — вдруг вспоминает она. — Моя одежда. Та, в которой я приехала…
— Забудьте, — перебил он и отвернулся от нее, удивляя меня с каждой минутой.
— Если ты разрешишь… — вклиниваюсь я, но мне слова не дают.
— Покормите девушку и отправьте домой, — прозвучал сухой приказ.
— Подожди, а как же… У меня вопрос.
— Что? — спрашивает, глядя мне в глаза. Женщина незаметно отворачивается, делая вид, что занята кастрюлями.
— Ты здесь живешь? — ляпнула первое попавшееся голову. Это утро кажется таким странным.
— Да. Ты это хотела спросить? — Ян убирает волосы со лба, и я неосознанно любуюсь его длинными музыкальными пальцами. Сбитые костяшки почти зажили.
— У меня сумочка наверху осталась. Там телефон, ключи, деньги.
Смотрит неотрывно на мои губы, пока я говорю. Болезненное покалывание в них делает мою речь невнятной. От его наглого проникновенного взгляда низ живота начинает наливаться тяжестью. Переминаюсь с ноги на ногу.
— Пойдем.
Опять поднимаемся наверх. Встряхиваю влажными волосами, сбрасывая наваждение.
Странное ощущение. Это же Ян Истомин. Пугающий отморозок всего универа. Богатенький мажор, плюющий на общепринятые правила и нормы. Ломающий руки однокурсникам, топчущий мои очки и нагло лапающий меня под юбкой. Я должна бежать отсюда так, чтоб пятки сверкали. А вместо этого шагаю за ним по коридорам, напоминающим скорее закрытые выставки, нежели жилые помещения. Мне любопытно, я слишком заинтригована происходящим, чтобы просто уйти.
— А ты где спал? — У меня еще много волнующих вопросов. — Признаюсь, я видела некоторые комнаты. Почти все нежилые…
— Я не спал, — бросает, не обернувшись.
— Что? Это из-за того, что я спала на твоей кровати? Не нужно было…
— Я не сплю по ночам, — перебивает меня в очередной раз. И поражает тоже.
Не спит по ночам? Перед нужной дверью он останавливается и бросает на меня снисходительный взгляд, с барского плеча решив пояснить:
— Я сплю днем. А ночью работаю.
— Где? — в моем голосе нескрываемое удивление.
— Это не твое дело, Саша. — Он прикрывает веки, отчего его взгляд становится привычно тяжелым. — Забирай свои вещи и уходи. Кажется, ты чувствуешь себя превосходно.
Запихиваю в до сих пор мокрую сумочку телефон, проверяю содержимое. Презервативы режут глаза, и внезапно на меня словно потолок обрушивается. Как же я не подумала!
Ян Истомин богат. У него прорва денег, он мог бы мне помочь. Покосившись, смотрю на него. Стоит, равнодушно скрестив руки на груди, терпеливо ждет, когда я уберусь восвояси.
