Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– Еще и ларец?
– Ларец – это такая большая шкатулка, размером с толстую книжку. – Митяй на пальцах показал габариты. – Шишак тот в ней и хранился. Ой, что будет, когда баба Дуся обнаружит пропажу… Не завидую я Семе.
– А в чем Семен виноват? – не поняла я. – Ты же вроде думаешь, что ларец с шишаком украл мой утренний гость, разве нет?
– Думаю, – согласился Митяй. – И Сема так думает, он и заявление уже написал… Давай пройдись-ка по дому, погляди внимательно, не стибрил ли что-нибудь этот ухарь и у тебя тоже!
– Мить, да у меня тут всех ценностей – один ноутбук…
Но я все же встала, обошла дом, проверила, все ли на месте, и из дальней комнаты покричала успокаивающе:
– Ничего не пропало!
– Ну и слава богу. – Митяй выбрался из-за стола и прихватил опустевший котелок. – Снесу мамане, чтобы и у нее недостачи не было. Пока, Ляська, спокойной ночи. Да дверь за мной запри и ставни уже закрой, почти ночь на дворе!
– Все закрою, не волнуйся.
Я проводила гостя на выход и уже с крыльца окликнула:
– Мить, а почему Семену плохо будет, если баба Дуся ларца своего хватится?
– Ты че орешь так?! – Митяй, грозно тараща глаза, подкатился назад, к ступенькам. – Тихо, а то услышит кто! – Но тут же смягчился и хитро прищурился: – Чего это ты о Семене беспокоишься, понравился, что ли?
– И ты туда же! – Я тяжко вздохнула. – Небось смотришь вместе с мамкой программу «Давай поженимся»? Хочешь переквалифицироваться из участковых в свахи? Может, и мне включиться в этот процесс, начать подыскивать для тебя жену?
– Ляся, ты че? Я же просто спросил, а ты сразу угрожать! – Митяй помотал головой. – Вот бабы, а… Отвечаю на твой вопрос: Семену будет плохо, потому что они с бабкой давно уже из-за шишака этого сварятся. Семен продать его хочет – ну, в самом деле, вещь в хозяйстве бесполезная, а денег стоит больших. Но бабка расставаться со своим шишаком ни в какую не хочет, бухтит: вот помру я, тогда и продашь, а до тех пор хранить его буду, наследие моих любимых предков, а то и жене твоей будущей передам, чтобы сберегала для потомков… Тьфу! Говорю же – бабы…
Митяй сердито плюнул и ушел со двора. Я спустилась с крыльца, чтобы запереть за ним калитку, машинально помахала отъехавшей «девятке» и обошла дом, закрывая ставни. Перед моим внутренним взором что-то красиво сияло и мерцало – надо полагать, запавший мне в душу жемчужный девичий убор.
Я разлила по банкам варенье, а потом не выдержала: все-таки полезла в Интернет, нашла картинки и посмотрела, какой он – шишак торопецкий. Оценила точность жестикуляции Митяя, вертевшего многочисленные рожки на лбу – короткие, толстые, установленные встык. На тех шишаках, которые я видела, таких округлых жемчужных выступов, похожих на крупные перламутровые яйца, было до полутора десятков. А увесистый он, наверное…
Тут я подумала: а может, его никто и не крал? Баба Дуся, если так дорожит своим фамильным сокровищем, вполне могла сама его перепрятать. Тем более что на дорогой шишак положил глаз жадный Сема, хочет его продать…
– А что, если бабка сама его перепрятала? От Семы? – спросила я брата-участкового, тут же ему позвонив.
Митяй, что удивительно, сразу меня понял – видно, думал о том же. Но идею не поддержал:
– Ляся, бабка в последнее время еле ползает, передвигается с палочкой, а ларец тяжелый, его только двумя руками держать можно.
– А где он хранился? – Я с сожалением подумала, что никогда не бывала в гостях у соседей, а зря, сейчас хоть представляла бы себе место действия.
– Ну где – в зале, в красном углу, под образами!
– И что, он там открытый стоял, чтобы жемчуга прямо с порога видно было? – усомнилась я.
– Слава богу, закрытый и под бархатной тряпочкой, иначе бабка уже спохватилась бы, – хмыкнул участковый. – Сема под ту тряпочку пока что Льва Толстого подсунул, «Войну и мир» – по размеру в самый раз. А ларец, Ляська, сам по себе красивущий был: черный, лаковый, на крышке картинка из блестящих кусочков ракушек, забыл, как называется…
– Перламутр?
– Он самый! Картинка затейливая: узкоглазый мужик с обвислыми усами и баба с шаром из волос на голове, оба в таких халатах, опять забыл название…
– Кимоно?
– Ага, оно! Сидят они, значит, под цветущим деревом и что-то пьют из маленьких чашечек.
– Такая сложная инкрустация?
– Ну! Я в детстве очень любил ее рассматривать, баба Дуся разрешала.
– Слушай, а много ли народу знало про это фамильное сокровище Буряковых?
– Тю-у-у… Да почитай, вся деревня! Баба Дуся из этого тайны не делала, наоборот, еще пару лет назад, пока нормально ходила, надевала свой убор и в клуб являлась по праздникам. Бабы ей завидовали – столько натурального жемчуга! А Епифанов прям пищал, скулил и хныкал, все упрашивал бабку отдать шишак в музей…
– Епифанов – это завклубом ваш?
– Наш, Ляся, наш! – Наверное, в этот момент участковый погрозил телефонной трубке пальцем. – Ты теперь тоже живешь в Пеструхине, не отделяй уже себя от нашего деревенского коллектива!
– Ладно, не буду, – пообещала я и, пожелав Митяю спокойной ночи, закончила разговор.
У меня еще было важное дело. Мне предстояло пробраться к соседям и порыться в их клумбе в поисках своего перелетного бокала.
Бокал был папин. Ну, и мамин, но ее я с бокалом не помнила, а папу – да. Это было какое-то давнее, детское еще воспоминание, полустертое и выцветшее, как старое фото, но доброе и даже немного сказочное – будто присыпанное золотой пылью.
Я, наверное, вертелась у стола, почти под ним – была еще маленькая. Стол казался мне похожим на снежный сугроб, крахмальная скатерть блестела и хрустела, я то пряталась под ней, то выбиралась наружу, в мир великанов-взрослых. А папа, помню, еще поднялся – разом вырос до небес! – и что-то басовито рокотал с высоты, смех взлетал волнами, и пузатые бокалы – красные с золотом, на прозрачных граненых ножках – сдвигались в один большой алый цветок, рассыпая хрустальный звон и разноцветные искры…
В общем, бокал был мне дорог и лишиться его я не хотела, поэтому дождалась, когда деревня Пеструхино погрузилась в сонную тишь, и отправилась возвращать свое наследство. Не всем же так везет, как бабе Дусе Буряковой с ее жемчужным убором, у некоторых фамильные сокровища имеют скромный вид, но от этого не менее ценны…
Экипировалась я для ночной вылазки просто и удобно: в темно-синий спортивный костюм и галоши. Ценители стиля могли бы раскритиковать мой выбор обуви, зато прагматики его явно одобрили бы.
Галоши легко моются и не оставляют таких выразительных следов, как кроссовки. С учетом того, что галоши мне подарила тетка Вера, прикупившая себе абсолютно такие же на базаре, где одеваются-обуваются почти все деревенские, можно не сомневаться: если что – по следам меня не вычислят.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
