- Закрытая.
- Так. Ещё.
- Мягкая.
- Ещё.
- Женственная.
- Ещё.
- Красивая.
- И ещё одно.
- Бедная.
- В каком смысле?
- В смысле социального положения.
- Поняла тебя. Итак: закрытая, мягкая, женственная, красивая, бедная. Сразу представляется Золушка, согласись.
- Да, возможно.
- А что тебя из этого больше всего цепляет? Вот одно определение выбери. Прислушайся к каждому из них и скажи.
- Я не знаю, правда. Мне просто было с ней хорошо.
- А почему?
Я пожал плечами:
- Лёгкость какая-то была. Понимаешь, она ведь не знала ни того, что я богат, ни того, что у меня полно хороших активов, ни того, какая у меня машина. Я был одет совершено обычно для мужчины её круга. А при этом чувствовал себя привлекательным.
- Тогда почему ты так быстро сдался, когда она отказалась дать тебе свой телефонный номер?
- Мне показалось, что у неё для этого есть уважительная причина. И что если я стану настаивать - я настрою её против себя и всё испорчу.
- Допустим, испортил бы. И?
- Тогда бы... Тогда бы...
Я был совершенно сбит с толку. Вообще я хотел сказать, что тогда мы бы больше не увиделись, но быстро понял, что это прозвучало бы по-идиотски: мы и так больше не виделись. Поэтому я замолчал, не зная, что и сказать.
- О чём ты задумался? - спросила меня Оксана.
- О том, что не знаю, как ответить на твой вопрос.
- Словами через рот. Не стесняйся, мой друг, здесь все свои.
- Я не хотел портить наши отношения. Боялся их преждевременно закончить.
- Но ведь у вас их нет, не так ли?
- Да. Но в тот момент мне так не казалось.
Секунд десять она молчала, обдумывая то, что я сказал. Затем спросила:
- Можно ли сказать, Игорь, что она понравилась тебе прежде всего тем, что не смотрела на тебя, как на бабки?
- Да, определённо, - согласился я.
- Можно ли сказать, что ты стал бояться отношений, в которых оплачиваешь те или иные любовные проявления по отношению к тебе?
- Да, можно.
- Можно ли сказать, что ты потом не раз пожалел о том, что не настоял на взятии у неё телефонного номера?
- Да.
- Хочется ли тебе, чтобы она в тебя искренне влюбилась?
Я снова задумался. Потирая щетинистый подбородок, сказал:
- Я не уверен, что хочу серьёзных отношений. Просто я устал от несерьёзных. Даже не так, от потребительских. Хочется быть значимым самому по себе. Из-за характера, поступков, внешности, в конце-концов. Но из-за фактуры ткани пиджака, пухлого от банковских карт портмоне и дорогих тачек.
- Однако тачку-то ты ей засветил.
- А какие были варианты? - удивился я.
- Ты мог вызвать такси, например.
- А для чего мне было изображать из себя кого-то другого?
- Наверное по причине того, что кайф от общения с ней ты получил именно потому, что она приняла тебя не за тебя. Точнее не за того тебя, каким ты привык подавать себя обществу. А за тебя настоящего. Просто этот настоящий воспринимается тобой, как некто иной, не ты. Ведь ты - на такси не ездишь, в этом просто нет нужды. И ты - ассоциируешь себя именно с тем положением, которое занимаешь, включая капитал и привилегии. А она, судя по твоему рассказу, тебя восприняла, как любящего дядьку Маришки, приятного собеседника и сексуального парня.
- Окей, допустим. И что ты предлагаешь?
- Я? Ничего. Суть тут как раз в том, что ты предлагаешь самому себе. Тому себе, который скрыт за всеми этими костюмами от Бриони и часами Патек Филипп. Хочешь я задам тебе простой вопрос?
- Давай, - кивнул я.
- Ты хочешь увидеть её снова?
Глава 5. Ольга
- Женщина, вы не выходите сейчас?
Я покачала головой и, освобождая проход к дверям автобуса, протолкнулась немного в сторону. Автобус чуть качнуло и, чтобы не упасть, я вцепилась в поручень. Час пик. Люди ехали с работы и первые несколько остановок от метро толкучка в автобусах была нормой.
На улице моросил дождь. Струйки воды скользили по запачканному стеклу. Было душно, тесно, пахло потом и сыростью от зонтов. А ещё очень хотелось есть.
Нужно будет сейчас почистить картошку и разморозить курицу. Запеку её в духовке. Как раз к приходу Жени всё будет готово. Блин... там же одежды грязной накопилась куча! Тогда сначала её в стиралку заброшу, а потом уже всё остальное. И как раз перед ужином развешу всё. И надо будет перестелить постельное бельё. И помочь Гришке с математикой.
Я уже подъезжала к своей остановке, как зазвонил телефон. Мама. Я сразу привычно заволновалась - всё ли в порядке у них там с Гришкой.
- Алло, да, мамуль. У вас всё хорошо?
- Да, Оль, всё хорошо. Гриша мультики смотрит, я читаю.
Меня тронули за плечо, и я обернулась. Усатый пожилой мужчина в чёрной кепке с длинным козырьком спросил меня:
- Вы выходите сейчас?
- Да, выхожу, - кивнув, ответила я, и уже в трубку задала маме вопрос: - Он за уроки не садился?
- Почему, мы с ним всё сделали. Только он сказал, что с математикой ты ему помочь обещала. Я чего звоню... Хлеб купи, пожалуйста. Никакого в доме нет, ни белого, ни чёрного.
Зашипев, отворились двери, и я вышла на улицу под прохладную морось.
- Хорошо, мам, куплю, - сказала я. - Я уже скоро буду.
- Ждём, - ответила мама и отключилась.
Я убрала телефон в сумочку, раскрыла зонт и направилась в булочную за заводским хлебом. Ещё к чаю надо будет что-нибудь взять.
Отстояв очередь и скинув продавщице почти всю накопившуюся мелочь, которой та очень обрадовалась, я купила хлеба, овсяного печенья, и вышла на улицу. Дождь немного усилился, но стоять и ждать, пока он поутихнет, мне не хотелось. Побыстрей бы уже дома оказаться! Устала, как собака...
Капли дождя тихонько барабанили по натянутой ткани серого зонта, а я старалась не наступать в лужи. Но всё равно у подъезда соскользнула по грязи и, едва не навернувшись, макнула туфлей в мутную воду. Блин, да когда же они уже починят эту дорогу перед домом?!
Наша хрущёвка даже в солнечные дни производила невесёлое впечатление. Простой фильтр на кинокамеру и можно ужастики снимать. Облезлые стены, какие-то разводы на них, трещины, стыки между панельными блоками тяп-ляп зашпаклёваны, старые ржавые балконы, кое-где лоджии, сделанные жильцами кто во что горазд. И главное - цвет стен. Какой-то песочно-серый с мелкими точками, будто загаженный тараканами. Справедливости ради стоило отметить, что тараканов вроде повывели. По крайней мере, я давненько их не видела.
