Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
…«Facebook», «Amazon»… Для Габриэля это были пустые звуки. Он мельком глянул на листки.
Невролог продолжил свои объяснения:
– В две тысячи пятнадцатом Наоми Джейкобс, тридцатидвухлетняя американка, проснулась однажды утром с личностью пятнадцатилетней девочки-подростка. Она забыла семнадцать лет своей жизни.
– Семнадцать лет…
– По ее представлениям, она все еще ходила в лицей, жила с родителями… В исследовании, опубликованном в две тысячи семнадцатом году, говорится о пятидесяти трех случаях, изученных в больнице Святого Томаса в Лондоне. Люди, которые, как и вы, утратили целый пласт своей жизни. И всегда без каких-либо на то медицинских оснований, исключительно по причинам психологического порядка: амнезия стала для всех этих людей средством избежать невыносимой реальности, травматизма. Должно было случиться нечто крайне тяжелое, заставившее ваш разум в какой-то конкретный момент запечатать все двери, чтобы защитить себя. – Зулан снял очки и протер стекла замшевой тряпочкой. Габриэлю он напомнил доктора Грина из сериала «Скорая помощь», ни одного эпизода которого он не пропускал. – Медсестры рассказали мне про вашу дочь. Я тогда заканчивал учебу в Лионе, но вокруг этого дела было чертовски много шума в прессе. Жюли Москато, девочка, пропавшая в Сагасе… Сожалею, что приходится об этом говорить, но мне кажется, тут может быть связь. Ваша амнезия, возможно, имеет отношение к той трагедии, которая в свое время, разумеется, потрясла вас. Хотя это всего лишь одна из гипотез.
Несмотря на кошмарную бездну, которая, казалось, вот-вот разверзнется у его ног, Габриэлю померещился свет впереди: его не поразила нейродегенеративная болезнь[11] и он не сошел с ума. У его недуга имелось название.
– Когда ко мне вернется память?
– Тут нет каких-либо правил, и я предпочитаю говорить с вами откровенно: это состояние может продлиться как недели, так и годы. В некоторых из описанных случаев воспоминания к пациентам так и не вернулись. Все очень зависит от индивидуальных особенностей, от контекста, от глубины травмы. Но имейте в виду, что гипноз применительно к амнезии признали неэффективным, а ее медикаментозного лечения пока не существует. Некоторые рекомендуют сеансы психотерапии. Лично я особого толка в них не вижу.
– Умеете вы утешить…
– Самое главное – ваши связи с окружающим. Ваши близкие и друзья являются гарантами вашей памяти. Поговорите с ними, выслушайте их. Ответы, которые они дадут на ваши вопросы, смогут оживить ваши воспоминания и помогут вам продвинуться на пути излечения. Вы сумели кого-либо предупредить?
– Нет еще. Моя мать больше не живет там, где должна бы, до жены не могу дозвониться. Мой коллега был совсем не рад меня видеть… Это самое малое, что можно сказать. Все закрутилось так быстро…
– Во всяком случае, у меня нет причин держать вас в отделении экстренной медицинской помощи, так что завтра утром вас выпишут. Зато я посоветую вам воздержаться от работы. Судя по тому, что вы рассказали нашим сотрудникам, вы жандарм, а вам лучше бы отдохнуть недельку и избегать дополнительных стрессов. Вам есть куда пойти после выписки?
Глядя в пустоту, Габриэль потрогал свой безымянный палец на левой руке:
– Да, домой… Я живу в Сагасе.
– Вы живете в Сагасе, а ночь провели в гостинице?
– Я…
Габриэль намеревался было сказать, что просматривал журнал регистраций, но осекся. Невролог прав: зачем он вернулся в гостиницу «У скалы», когда прошло больше двенадцати лет после исчезновения Жюли? Зачем решил остановиться в этом паршивом заведении? Что за трагедия там произошла? Отчего он проснулся, вычеркнув целый кусок своей жизни? О какой травме могла идти речь?
Он встал с кровати и направился к своей одежде, сложенной на стуле:
– Я не останусь здесь и не буду спокойно дожидаться, пока рассветет. Я возвращаюсь к себе.
Зулан тоже поднялся:
– Я понимаю, что вы чувствуете, но искренне не советую вам сейчас уходить. У вас был крайне тяжелый день, и мы взяли у вас немало крови для анализов. Лучше бы вам спокойно провести ночь под наблюдением, а потом…
Габриэль повернулся к нему со свитером в руке:
– Вы не понимаете, доктор. Я заперт в теле, отличном от того, которое мне знакомо. Двенадцать лет моей жизни испарились. Мне говорят, что мою дочь так и не нашли, а я один из жандармов, кому было поручено расследование. Я сдохну, если останусь еще хоть на час в этой палате. Мне нужны ответы.
9
Невидимый в подвале западного крыла, расположенного напротив отделения экстренной медицинской помощи, Институт судебно-медицинской экспертизы занимал помещение бывшего морга, который обосновался там еще с 1929 года, когда была построена больница. Танатологическое отделение проводило вскрытия, обследования живых – а именно жертв физического насилия или несчастных случаев – и выдачу тел по любым запросам в рамках юрисдикции бригады жандармерии. Два работавших там медика также предоставляли результаты судебно-медицинской экспертизы для заключений о смерти в случаях, когда та казалась криминальной или носила сомнительный характер, а значит, требовалась специальная юридическая процедура для открытия уголовного дела.
С Полем шел Давид Эскиме, дружок Луизы. Тридцатипятилетний сотрудник морга вместе с помощником забрали тело с берега. Эскиме руководил одним из двух похоронных бюро в Сагасе и постоянно взаимодействовал с жандармерией. Его отец готовил к похоронам жену Поля, когда ту восемнадцать лет назад унес рассеянный склероз. Он толкнул тяжелую металлическую дверь:
– Кошмар, что случилось с этой женщиной. Всегда кажется, что такое происходит только где-то в других местах. Психи есть повсюду.
Поль шагал молча. После полудня он не сказал ни слова, только раздавал необходимые распоряжения. Появление Габриэля Москато на месте преступления и его странное поведение занимало все мысли капитана. Увидеть Габриэля таким, лысым, осунувшимся, растерянным, да еще в день, когда шел град из мертвых птиц, а мерзкое преступление поразило Сагас в самое сердце, – все это выбивало Поля Лакруа из колеи.
Вдоль бетонного коридора тянулись трубы, кабели, технические кожухи. Лампочки в проволочных сетках разгоняли темноту, высвечивая старые тележки и кресла-каталки, которые так и не были отправлены на свалку. Сказывалась нехватка персонала и бюджета. Еле-еле умудрялись помогать живым, а уж до мертвых руки вовсе не доходили.
Они проследовали в комнату для вскрытий. Настоящий холодильник. Поль застегнул доверху молнию на парке. Отремонтировали только пол, уложив его новенькой виниловой плиткой. Хирургическая лампа оставалась еще с 1980 года, прочие детали интерьера и утвари сохранялись здесь и того дольше – облицовка стен пожелтела, одна из двух раковин треснула, извлеченные органы взвешивались на допотопных весах со стрелкой. Темное отверстие на потолке предназначалось для вентиляции, однако миазмы трупов давили с тяжестью наковальни.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
