1. Найти всех специалистов по травмам позвоночника в Европе.
Валентина давно завела привычку ходить в библиотеку и штудировать медицинские журналы в поисках статей, посвященных травмам спины. Уже были отправлены письма в Берлин, Рим, Кристианию и даже Лондон, но мало кто из докторов потрудился ответить.
2. Сделать так, чтобы Катя снова улыбалась.
Валентина усмехнулась. Такая простая цель. Четыре месяца назад, после операций, ей казалось, что развеселить Катю — самая простая из задач, которые она перед собой поставила. Она читала ей, играла с ней в карты, делилась с ней тайнами и передавала последние слухи, которые слышала в институте или внизу от слуг. Она приносила ей цветные ленты, складные картинкиголоволомки из бумаги и книги из магазина Белизара. В парках или на набережных она собирала для сестры перья сорок или первые опавшие медножелтые кленовые листья. Еще она втихомолку приносила ей шоколад из кондитерской Вольфа и Беранже и липкие сладости из Гостиного двора.
Но со временем она стала понимать: для того чтобы Катя действительно была счастлива, нужно сделать так, чтобы у нее появилось будущее. И теперь это казалось Валентине задачей огромной сложности и важности.
Итак, что следующее?
3. Найти работу.
Она провела пальцем по слову «работу», и у нее засосало под ложечкой. Эта мечта преследовала ее годами. Еще с тех пор, когда она была нескладным беззубым ребенком, когда остальные дети хихикали по углам и возились с игрушками, она мечтала о том, что станет знаменитым пианистом. Уже тогда это было целью ее жизни: ездить с концертами по величайшим залам и дворцам Европы и выступать перед главами государств в Риме и Париже, в Лондоне и Вене. Но потом мечта исчезла. Ее взорвала та бомба. Теперь жизнь так не сложится. Для осуществления мечты нужны годы напряженной учебы в консерватории, но теперь она не может позволить себе такую роскошь. Ей предстоит заботиться о Кате. Она посмотрела на свои пальцы, на сильные сухожилия, на ровные круглые подушечки и почувствовала себя так, будто предает их. Предает саму себя.
— Забудь о мечте, — вслух произнесла она.
Но как? Как можно забыть об этом, если она до сих пор видела себя только за роялем? Отдавать всю себя музыке, а потом вставать изза инструмента под аплодисменты слушателей… Она бы надевала яркокрасное платье, специально пошитое в Париже, на волосы — тонкую ниточку жемчуга, и то были бы лучшие концерты в Европе. Она уже видела все это как наяву, уже чувствовала, как билось бы при этом ее сердце.
— Забудь о мечте, — повторила она, на этот раз громче.
Бумага в ее руке задрожала. «Найти работу». Да, она уже приняла решение. Нужно поговорить с папой. Жены и дочери из знатных фамилий не зарабатывали себе на жизнь, и папа этого не одобрит, и это будет позор, если она решится на такой шаг. Но она все объяснит отцу, убедит разрешить ей работать.
4. Сделать так, чтобы папа простил меня.
Когданибудь, папа. Когданибудь.
Больше всего ее печалило то, что они с отцом раньше всегда понимали друг друга, но сейчас это понимание исчезло. Вообщето он никогда не был слишком уж заботливым родителем и всегда во главу угла ставил свою работу, но их соединяла какаято внутренняя связь. Отец всегда больше баловал Катю, он и улыбался ей чаще, и ласкал в основном ее. И Валентина понимала почему. Потому что Катя была вылитой матерью, такой, какой та была раньше: голубые глаза, пышные пшеничные волосы, мягкая улыбка. Сама Валентина пошла в отца: темноволосая, кареглазая, да еще и силу воли имела не слабее, чем у него.
Он уже давнымдавно перестал скрывать, что старшая дочь его раздражает, и все же, даже когда он ругал ее за какуюнибудь очередную выходку, в глазах его горела отцовская гордость, в голосе слышалось уважение. Так он, наверное, относился бы к сыну, которого у него не было. Но после взрыва ниточка, связывавшая их, оборвалась, и теперь она остро переживала эту потерю. «Ему нужно когото винить», — сказала както мать. Но то, что он сделал виноватой ее, Валентину, казалось неправильным.
Когданибудь, папа, когданибудь ты простишь меня.
5. Слушаться маму.
Над этим пунктом она продолжала работать.
6. Каждый день играть на рояле лучше, чем вчера.
Какой теперь в этом смысл?
7. Сыграть для царя.
Она рассмеялась про себя и зачеркнула эту строчку.
8. Выйти замуж за Викинга.
Эта фраза уже была зачеркнута резкой ломаной чернильной линией. Фантазии глупой девчонки. Об этом она даже не стала задумываться, и на жар, который начал подниматься по ее шее к затылку, не обратила внимания.
9. Купить пистолет.
На этом пункте взгляд ее задержался. Сердце забилось чаще. Она все еще не придумала, как это сделать, но зачеркивать строчку не спешила. Революционеры пришли к ним однажды, они могли прийти и снова, как, бывает, повторяется ночной кошмар, и она решила подготовиться. Девятый пункт Валентина подчеркнула черными чернилами. Купить пистолет. Она долго сидела, глядя на список, тщательно, в деталях, обдумывая каждый из пунктов. Наконец, взяв перьевую ручку, она приписала еще одну строчку.
10. Найти большевика.
Найти того самого большевика, она имела в виду. Обещания полиции и уверения отца в том, что бомбисты заплатят за свое преступление, оказались столь же бессмысленны, как и ложь царя Николая. Люди в капюшонах исчезли, растворились в воздухе, словно их и не существовало никогда. Да, все выявленные большевистские ячейки были взяты под особый надзор и члены их допрошены, но никто ничего не знал о лесных призраках.
Найти большевика.
— Доброе утро, господин министр.
— Добрый день, господин министр.
— Добрый вечер, господин министр.
Эти слова Виктор Аркин любил меньше всего. Ему по душе было слышать: «Доброе утро, товарищ».
— Да, барин.
— Нет, барин.
Эти слова его и подавно раздражали.
Каждый день Аркин вез Иванова по санктпетербургской набережной в Министерство финансов, и каждый день он слышал у себя за спиной одни и те же слова. Министр был несдержан на язык. Он часто откровенничал с коллегами, когда Аркин вез их на ту или иную встречу. Однажды Иванов даже забыл свой портфель на сиденье автомобиля после того, как перебрал коньяку в «Дононе». Аркин скрупулезно изучил содержимое портфеля, примерно час переписывал себе коечто из документов и только потом вернул.
Хуже всего было по вечерам, когда ему приходилось как собаке ждать хозяина на холоде у ресторанов, ночных клубов, борделей или у дома любовницы на Измайловском проспекте. Но иногда госпожа Иванова предпочитала прокатиться не в карете, а в автомобиле, и в такие дни Аркин улыбался.
Аркин, наблюдая за спускавшейся по ступеням парадного входа Елизаветой Ивановой, думал о том, насколько походка и осанка великосветских дам отличается от манер женщин более низких классов. Такую особу хоть в обноски обряди, и то по ней сразу можно сказать, кто она и что из себя представляет. Прекрасный, элегантный, благоухающий трутень.
