— С Шампуром определенно что-то не так. С герцогом тоже. — Дайм взглядом показал на Таис Альгредо, танцующую все с тем же Торрелавьехой. — У вас моровое поветрие?
Конечно же, Дайм не сказал «у всех, начиная с тебя», но это и не требовалось. Она и так ощущала себя полной дурой.
Жар прилил к щекам, Шу сбилась с ритма, едва не наступив Дайму на ногу.
— Прости.
— Вашему высочеству пора немного проветриться, — усмехнулся Дайм и, подхватив Шу под руку, повел прочь из зала.
На недовольство шеров, которым они мешали танцевать, и на оживленное перешептывание он не обращал внимания. Шу, впрочем, тоже. Единственного человека, которого могло бы огорчить ее бегство вместе с Даймом, и на чье мнение ей не было плевать, здесь все равно не было. Возможно, Тигренок послушается и останется в покоях? На несколько мгновений Шу перестала видеть окружающее, сосредоточившись на поисках его ауры… и облегченно выдохнула, найдя золотые отблески в парке, неподалеку от башни Заката.
Слава Двуединым, он не сбежал.
— Шу, что случилось? — сжал ее руку Дайм, возвращая в реальность.
— Ничего, — покачала головой она и попыталась улыбнуться. — Ничего нового.
Дайм улыбнулся в ответ, призвал два бокала с ледяным ардо, один подал ей.
— Тебе определенно нужно расслабиться, моя Гроза. Поверь, мир не рухнет, если ты на полчаса отвлечешься.
«Ты прав. Спасибо», — подумала, она, прикрывая глаза и отпивая глоток. Ей в самом деле стоит успокоиться, обдумать ситуацию и поговорить с Даймом. Не на виду у благородных шеров.
Парк встретил их прохладой, нежными напевами флейты под аккомпанемент цикад и перемигиванием цветных жуков, летающих между деревьями. Над дорожками сияли радуги, по лужайкам бродили единороги, в фонтане играли в ладоши две русалки, то и дело смеясь, феи со стрекозьими крыльями водили хороводы над цветами, а гоблины в шапочках с бубенцами прыгали через ручьи и играли в салочки. Фантомы отличались от настоящих волшебных существ лишь куда более милым характером и леденцовым видом. И, конечно же, золотая пыльца, окутывающая фей, вовсе не была настоящей пыльцой циль — той, что по восемьдесят империалов за наперсток. Вряд ли бы феи, порождение света, вышли к людям по просьбе темного шера Бастерхази, не так ли? Ведь феи не любят темных.
О том, что Остров Фей посреди Вали-Эр они создали втроем — светлый, темный и сумрачная — Шу предпочла не вспоминать. Да и втроем это совсем не то, что в одиночку.
Словно насмехаясь над ней, с ветки цветущего апельсина спорхнула фея. Она приземлилась на край бокала, покачнулась, рассыпая пыльцу с крыльев, и нырнула в вино. Шу замерла, пытаясь сообразить, это снова фантом или настоящая фея? И не утонет ли она? Но тонуть фея и не думала. Через миг она вынырнула, забралась на край бокала, отряхнула волосы и крылья — и со звонким смехом взлетела, присоединившись к хороводу над дорожкой.
— Эта настоящая, — с оттенком печали усмехнулся Дайм, стер каплю вина с открытого плеча Шуалейды и провел затянутой в перчатку ладонью по ее руке вниз. — Выпей, тебе не помешает немного расслабиться.
Почему-то при этих словах вспомнилась мышь в горошек. А еще — волшебное тепло и счастье, оставшееся далеко-далеко, на Острове Фей.
— Намного ближе, чем ты думаешь, — шепнул Дайм, поднимая ее руку вместе с бокалом и поднося к ее губам.
Шу машинально глотнула терпко мерцающее вино, по горлу прокатилось сладкое и щекотное тепло. А Дайм, не отпуская ее руки, склонился и тоже отпил из бокала. Близко-близко. Сладко. Маняще.
Ох… она не думала, что это будет так… так сложно — стоять рядом с ним, смотреть в хищно мерцающие бирюзовые глаза, ощущать огненное касание мужской руки — обжигающее даже сквозь две перчатки, его лайковую и ее кружевную. И таять, таять в объятиях светлых крыльев, обещающих безопасность и любовь.
Любовь? Да нет же, не может такого быть! Дайм не слепой, он прекрасно видел те чувства, которые связывают ее с Тигренком! К тому же Энрике наверняка подробно отчитался о золотом шере в ее постели. А значит, Дайм не может… вот это все… всерьез…
От этой мысли стало пусто и горько. Уронив на землю бокал с недопитым ардо и оттолкнув обнимающие ее эфирные крылья, Шу отпрянула.
— Перестань! На нас уже не смотрят, тебе не нужно притворяться.
— Ты права, притворяться — глупо, — кивнул Дайм, не отпуская ни ее рук, ни ее взгляда. — Так что рассказывай, твое сумрачное высочество.
— Я должна отчитаться перед Тихим Голосом императора? — попыталась задрать нос Шу, но получилось без огонька. Даже как-то жалобно.
Дайм укоризненно покачал головой и чуть сильнее сжал ее пальцы.
— Ты же это не всерьез, Шу.
Опустив глаза, Шу помотала головой. Мгновение злости прошло, а стыд остался. Наверное, действительно моровое поветрие — лишает разума.
— Забудь про отчеты и просто расскажи с самого начала. Кто такой твой Тигренок, почему ошейник.
— Он… он светлый шер, искусство, — вздохнула Шу, вспомнив появление Тигренка в башне Заката и свой отчаянный страх потерять его. — Его привел Убеда. Смертный приговор за ограбление и убийство… он… в смысле… я хотела его отпустить, тут наверное какая-то ошибка! Тигренок не мог! Он…
Шу осеклась, понимая, что несет чушь. Во-первых, она не хотела его отпустить, а боялась этого до колик. А во-вторых – он мог. Еще как мог. Королевский суд не ошибается с приговорами. И если бы не золотой дар, она бы легко поверила Бастерхази. Ну, насчет мастера теней. То, как Тигренок двигается, как умеет казаться невидимым, и… как он скрутил ее, сумрачную колдунью… как близко было дыхание Бездны…
— Бастерхази сказал правду, Шу. Он — мастер теней, — с неподдельным сочувствием сказал Дайм.
Шу вздрогнула от пронзившего ее холода. И стыда. И запоздалого страха.
Глупости! Ей нечего бояться, Тигренок никогда не причинит ей вреда. Он любит ее. Он не мог сказать этого вслух (потому что одна трусливая жадная девчонка запретила ему говорить), но он точно любит. Или… или нет? Да нет же, он не сумел бы так хорошо притворяться. Наверное.
— Мне все равно! — Она обхватила себя за плечи, просто потому что нужно было хоть за что-то держаться. — Он сказал, что хочет новую жизнь, и я… он…
