Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Я поднялась на ноги, встал и он – медленно, очевидно, из-за замерзших мышц.
С его одежды свалились комья снега. Возобновляя циркуляцию крови, он похлопывал себя руками по бедрам, время от времени поглядывая на остальных Сестер Последнего Милосердия.
– Куда вы направляетесь? – наконец спросил он.
– Куда глаза глядят, – ответила я.
– Можно мне с вами?
Спросить остальных сестер я и не подумала, поскольку их ответы мне были известны наперед: Руна бы сказала: «Нет», Джунипер сказала бы: «Да», а Ови промолчала бы.
– Можно, – ответила я за всех.
Он кивнул, а затем обошел фургон. С силой дернул на себя дверцу. Дверца распахнулась, разметав вокруг снег. Положив ладони на колени, я пригнулась и заглянула внутрь. Увидела там бархатные подушки и резные деревянные панели. А еще там, скорчившись, лежал мужчина в красном плаще, и лицо его было искажено мукой.
Тригв, опустившись на колени, заполз в фургон. Вскоре вернулся с кожаной сумкой и здоровенной волчьей шкурой в руках. Он повесил сумку через плечо, через другое перекинул шкуру.
– Пошли, – сказал он. – Здесь мне делать больше нечего.
Милю Тригв шел за нами через покрытые снегом луга, на которых сидели вороны, к опушке Бурлящего леса. Затем еще милю. Дорога то ныряла в овраг, то снова выводила на возвышенность, и тогда перед нами вставал темно-зеленым океаном северный ельник.
Мы подошли к большому бревенчатому дому, в котором, судя по всему, и жили юная жена и ее богатый, хворый супруг. Я постучалась. Тригв ничего не сказал. Дверь открыла юная хозяйка. Тригв не промолвил ни слова, когда юная хозяйка, оглядев наши черные плащи Дарующих Милосердие, вздрогнула. Ничего не сказал он, и когда она провела нас через зал мимо слуг, выпучивших глаза. Поднявшись по лестнице, мы оказались в спальне, у постели ее мужа.
Как нам и сказала девушка на постоялом дворе, юная жена была очень красива – мягкие изгибы тела, крупные карие глаза, полные щеки, блестящие каштановые волосы. Она положила руку на плечо своему престарелому мужу, и тот открыл глаза.
Лицо мужчины, хоть и было искажено болью, все же хранило былую красоту – густая борода, темные глаза. Супруги долго глядели друг на друга, и я поняла, что они искренне любят друг друга, и нам предстоит совершить истинное убийство милосердия.
– Яд, – прошептала молодая жена.
Из кожаного мешочка на поясе я извлекла пузырек с голубой жидкостью. Молодая жена кивнула. Голубое Семя мы использовали редко, поскольку оно было не дешево, а сталь Ови обходилась нам бесплатно.
Ови, поняв, что здесь она не понадобится, повернулась и без слов покинула спальню. Руна отошла в темный угол, где прислонилась к стене спиной и приготовилась наблюдать. Джунипер же приблизилась к молодой хозяйке дома, взяла ее за руку и, приподнявшись на цыпочки, зашептала ей в ухо молитвы.
К постели подошел Тригв и, просунув руку мужчине за спину, помог ему сесть, а затем кивнул мне, как будто проделывал подобное уже множество раз.
Мужчина вытянул иссохшую руку и принял у меня пузырек. Запрокинув голову и закрыв глаза, выпил одним глотком. Его решительность дала мне понять, каким он некогда был. Я увидела битвы, в которых он сражался и побеждал. Увидела пиры у костров. Увидела нежные ночи под мехами и девушек с шелковистой кожей рядом с ним. Увидела, услышала, почувствовала смех и гнев, похоть и нежность, горе и славу.
Я ощутила именно такую жизнь, о какой мечтала я сама.
* * *
– Да, Тригв, – сказала я. – Я помню тот день в Доррите.
– Хочешь знать, как меня туда занесло?
Я кивнула.
– В эту историю вовлечена девушка.
– Да? И как ее имя?
– Лила.
Он замолчал, и я, выждав несколько секунд, его подбодрила:
– Давай же, продолжай.
Тригв посмотрел на меня.
– Ей было шестнадцать, когда ее родители утонули в Молчаливом море. Она забрала все монеты, накопленные ее родителями, и отправилась в странствия по островам. Она сделала подношение богине Обин и вступила в монастырь на острове Строт. Она усердно тренировалась, и, несомненно, принеся клятву, стала бы монахиней Готи, но на ее беду во время ритуала солнцестояния ярл Келж заприметил ее и спустя несколько месяцев выкупил ее жизнь. Прорицатель Готи, которому я был отдан в подмастерья, а звали его Ларс, был послан с девушкой в храм, где ее на рассвете должны были принести в дар богу Форсету. Я отправился вместе с прорицателем как его слуга.
– Ненавижу эти жертвоприношения Готи, – воскликнула я.
Джунипер зашевелилась во сне. Тригв вздохнул.
– Я тоже. Лила для ярлов и служителей культа была всего лишь пешкой, и жизнь ее стоила меньше молитвы. Молитвы, произнесенной в неурочное время.
– Что же случилось дальше? – спросила я, уже зная, что конец истории счастливым не будет.
– Лила путешествовала с нами в течении семи дней, и мы с ней сблизились. Она была пылкой, яркой, полной жизни. – Тригв сделал паузу. – Ларс по пути обменивал свои предсказания на товары, и однажды фермер заплатил ему бутылью домашнего яблочного вайта. Той ночью Ларс напился пьяным. Он вообще был не дурак выпить. Мы с Лилой оставили его спать, а сами отправились в деревню.
Тригв повернул голову к огню, и лицо его расчертили глубокие тени. Я подкинула в костер еще одно полено.
– Ночь мы провели в постели на постоялом дворе, Фрей.
Я невольно вскинула брови. Монахиня для жертвоприношений Готи должна быть девственной, а иначе бог отвергнет молитвы, и тогда жди несчастья. Об этом известно каждому.
– Когда мы вернулись в фургон, Ларс избил меня, но Лилу он бил еще сильнее. – Тригв придвинулся ко мне и провел пальцами по моим серебряным волосам. – Она скорчилась между кроватью предсказателя и крошечным деревянным столом, и он бил ее ногами по ребрам. Я накинул ему на шею его кожаный ремень и стал душить. Фургон был маленьким, и Ларс не мог ни повернуться, ни оттолкнуть меня. Он опустился на колени, а я, навалившись, сдавил его шею что было сил и убил его. – Тригв опять сделал паузу. – Мы с Лилу отправились на постоялый двор и там принялись строить планы на будущее. Мы решили поехать на юг – я хотел изучать искусство целителей Орейта на острове Сантор, она же мечтала обзавестись маленькой фермой у океана. Ночью я проснулся. Лила лежала в моих руках вся мокрая от пота. То пришла снежная лихорадка и вскоре ушла, а Лила умерла. Я вынес ее тело и усадил возле тисового дерева. Мне казалось, там монахини Готи скорее отыщут ее. Затем я вернулся к фургону. Фургон был опрокинут, лошадь мертва.
– Мне очень жаль, Тригв, – сказала я, помня о том, что слова сострадания должны быть незамысловатыми.
Он потер рукой заросшую темной щетиной скулу.
– За убийство предсказателя полагается наказание – вивисепультура. Если бы меня схватили, сожгли бы живьем. Снежная лихорадка скрыла мое преступление, но бежать мне вовсе не хотелось. Я ничего тогда не чувствовал. Абсолютно ничего. Шли часы, а я не двигался. Понимал лишь, что замерзаю, и скоро за мной явится смерть.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
