– А ты ведь тоже непроста, девочка. Никогда не видела, чтобы огурцы так резали. Обычно или на две части вдоль или кругляшками. А помидор и вовсе… – она зацепила ложкой дольку, хорошо присыпанную сыром, пожевала и одобрительно покачала головой. – Вкусно. Ты где такому научилась?
Пожала плечами. Где-где… Отсюда не видно. В другой жизни, в другом теле. Хозяйка особо и не выпытывала, понимая, что подробный ответ я дать не в состоянии. Она ещё раз сходила в дом и принесла чугунок с горячей вареной картошкой. Положила мне на тарелку две крупных, ложкой раздавила, маслом полила.
– Садись. Ешь и слушай. Нема ты от того, что кто-то на тебя проклятие наложил. – Я перестала жевать и вскинула глаза на рассказчицу, но она только кивнула, подтверждая свои слова, и продолжила. – Любое проклятие, если оно не относится к разряду мгновенно-смертельных, имеет условие снятия. И условие это обязательно вкладывается в плетение. Увы, я прочитать не могу. Надеюсь, что среди коллег Осея найдётся достаточно знающий и опытный маг, который сможет тебе помочь. А ещё хочу, чтобы друг мой документы тебе выправил. Опасно быть безымянной побродяжкой, любой злыдень кабалу наложить сможет. В столице с документами проще, чем в деревне нашей. Да и есть у мэтра возможность такая. Сестра старшая у него в своё время со степняком спуталась и сбежала. Но не сгинула. С роднёй связь поддерживала, письма домой с оказией посылала, это я точно знаю. По возрасту и виду вполне за внучатую племянницу тебя выдать можно. Там и с именем решите, чтобы из родового не выбивалось. Что ты на меня глаза вытаращила? Да, степнячка ты. Сама ещё, что ли не поняла, что на местных не похожа? Не поняла? Ну да… себя-то не видно, а зеркал здесь нет. Ещё и память у тебя повредилась.
Уставившись в одну точку, я опять зависла от избытка новой информации. Значит, моя немота не врождённая и не психологическая травма, а результат чьего-то магического воздействия. Мало этого, так ещё и не в родных краях нахожусь. Чужая я здесь. А вот это как раз может быть и к лучшему. Все мои непонятки и ляпы можно списать на то, что «сами мы не местные».
– Ты уснула, что ли? – привлекла моё внимание баба Марыся. – Подожди немного спать. Сейчас доскажу и почивай на здоровье. Завтра, как солнце встанет, а ты с хозяйством управишься и сама соберёшься, уходи через складку, что в малиннике. Выйдешь в лесу недалеко от дороги. Осмотрись, прислушайся, чтобы телег или пеших на пути не встретить. Не надо, чтобы тебя кто-то видел. Лучше бы лесом идти, но ориентироваться тебе на сосну надо, а она хоть и выше других деревьев, но только с дороги видна. Заприметишь, и снова в кусты. Поняла? К сосне подходить надо так, чтобы дорога за спиной была. Запомнила? Обойди дерево слева. Где у тебя левая рука? Молодец. Как три шага за сосну сделаешь, повернись на месте через левое плечо, и ещё один шаг вперёд. Повтори!
Жестами показываю высоту – сосна; пальцами левой руки изображаю шаги – раз, два, три; указательным делаю пируэт налево и ещё один шаг.
– Молодец! – похвалила хозяйка и продолжила. – Выйдешь на опушке леса, что у стольного града нашего Светлобожска. Дорога там рядом, но до города версты три или четыре пройти придётся. Иди спокойно. От наших мест это уже далеко, знакомых точно не встретишь. Может, кто добрый из путников подвезёт на телеге. Главное, стерегись, чтобы под копыта верховых не попасть. Поняла? Хорошо. Теперь – как по городу пройти. Заходи через главные ворота. Ты мала и без груза, значит, пошлину с тебя не возьмут. Как вошла, так и иди, никуда не сворачивая. Дойдёшь до ратушной площади, её по фонтану узнаешь. Площадь пересекает улица, тебе надо направо свернуть. Поняла? Там на углу приметный дом с магазином есть. Увидишь. Так и иди по этой улице. Через… раз, два, три, четыре… Да! Через четыре перекрёстка… Ты знаешь, что такое перекрёсток? Хорошо. Так вот, через четыре перекрёстка начинай считать дома. Шестой от угла будет дом Осея. Там под окном куст сирени растёт. Узнаешь. Думаю, что к закату ты доберёшься, а там и он из академии со службы вернётся. Отдашь ему письмо. Только проследи, чтобы он его сразу прочитал. Магистр человек неглупый, но ужасно рассеянный. Может взять послание, сунуть в карман и забыть на неделю, не обратив на тебя никакого внимания. Поэтому будь настойчива. Поняла? Вот и умница. Теперь вот что, – баба Марыся сходила в дом и принесла суму, сшитую из небеленой холстины. – Зверя своего сюда посадишь, чтобы вопросов меньше было. Полотна я тебе туда положила на дни красные. Поняла? Отстирывай в воде холодной, а замачивай в щёлоке. Знаешь, как из золы сделать? Молодец. Ты много умеешь и знаешь. Жаль мне тебя отпускать. Хорошая бы из тебя знахарка получилась, но… И от немоты не избавлю, да и Петро несносный со своей женитьбой… Приспичило же паршивцу! Ладно, ещё слушай. Вот тебе денег немного. Вот эти маленькие самые мелкие. На них можно купить кружку кваса или отвара. Но не вздумай на такое тратиться. Кто знает, сколько дней разносчик пойло по жаре носит? Отравиться можно так, что неделю животом маяться будешь. В сумку тебе флягу в бересту оплетённую положила. Дома воды наберешь, а если не хватит, то в фонтане городском наполнишь. Там вода хорошая, чистая. Поняла? Слушай дальше. За две такие маленькие монетки – они грошиками называются – можно купить пирог или булку. Пироги не бери. Кто знает, из чего ту начинку делали и как давно. Есть захочешь, купи булку. Даже если чёрствая будет, то отравиться такой сложно. Поняла? Вот тебе на дорогу четыре грошика. И ещё средняя серебряная монетка. Это на будущее прибавление достатка. Не трать её, а всеми силами старайся приумножить. Считать умеешь? Как соберёшь двадцать, считай, что у тебя приданое хорошее. Поняла? А если десять золотых собрать случится, то можешь себя богатой дамой считать. –Хозяйка грустно улыбнулась, похоже, вспомнила что-то своё. – Ступай спать, дэтына.
Встала из-за стола, но спать не пошла, а показала на грязную посуду, но бабуля только отмахнулась.
– Без нас есть кому справиться. Отдыхай.
Пожала плечами и, подхватив Пыха, побрела в свой закуток. Оглянулась только, когда укладываться начала. Вокруг стола, в тусклом свете лучины бесшумно суетился мужичок ростом мне по пояс. Домовой, поняла я и укрылась тулупом. Лимит удивления на сегодня закончился.
Петух орал так, словно от его крика зависело, встанет солнце или нет. Ощупью принялась было искать орудие убийства, но вспомнив, что ночую в этих сенях последний раз, облегчённо выдохнула: «Да хоть заорись, зараза вредная!».
– Детка, я ухожу. Проводи меня. – Знахарка протянула мне большой пушистый платок, чтобы я могла завернуться в него от утренней прохлады, и кусочек белой тряпицы. – В калитке помашешь.
Отдала, но из сеней выходить не торопилась, а обняла меня одной рукой, прижала к груди и едва слышно запричитала, путая южнорусский и столичный говор.
– Дэтына ты моя роднесинька, как я не хочу тебя отпускать. Обрадовалась было, что дочкой мэне станешь, а бачишь, як судьба опять ко мне задом повернулась. Береги себя. Будь счастлива, и за меня тоже, – чмокнула в макушку, подхватила кошёлку с приготовленным для продажи снадобьями и, согнувшись под тяжестью, пошла за ворота.
Спускаясь к дороге, где ожидали гружёные телеги, не обернулась ни разу. А я всё махала и махала вслед платочком вместо того, чтобы вытереть им мокрое от слёз лицо.
