Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Не ясно ли само собой, что о революционизировании студенчества можно говорить только с точки зрения вполне определенного взгляда на содержание и характер этого революционизирования? Для социал-демократа, например, оно означает, во-первых, распространение социал-демократических убеждений среди студенчества и борьбу с теми взглядами, которые хотя и называются «социалистически-революционными», но с революционным социализмом не имеют ничего общего, а во-вторых, стремление расширить, сделать более сознательным и более решительным всякое демократическое, а в том числе и академическое движение в студенчестве.
Каким образом был запутан и оказался спорным такой простой и ясный вопрос, – это очень интересный и очень характерный эпизод. Спор велся между «Революционной Россией» (№ 13 и 17) и «Искрой» (№ 31 и 35) по поводу «открытого письма» Киевского союзного совета объединенных землячеств и студенческих организаций (напечатано в № 13 «Революционной России» и в № 1 «Студента». Киевский союзный совет нашел «узким» постановление II Всероссийского студенческого съезда 1902 года о том, чтобы студенческие организации состояли в сношениях с комитетами Российской социал-демократической рабочей партии, причем совершенно очевидный факт сочувствия некоторой части студенчества некоторых местностей «партии социалистов-революционеров» был благовидно прикрыт восьми «беспристрастным» и весьма несостоятельным рассуждением на тему о том, что «студенчество, как таковое, не может примыкать всецело ни к партии социалистов-революционеров, ни к партии социал-демократов». «Искра» указала на несостоятельность этого рассуждения, а «Революционная Россия», разумеется, горой встала на защиту его, обвинив искровских «фанатиков разъединений и расколов» в «бестактности», в недостатке политической зрелости.
После того, что сказано было выше, несуразность такого рассуждения слишком уже очевидна. Речь идет о той или иной политической роли студенчества. И вот сначала, видите ли, надо закрыть глаза на то, что студенчество не отрезано от остального общества и поэтому всегда и неизбежно отражает в себе всю политическую группировку общества. Потом, с закрытыми глазами, принимаются разглагольствовать о студенчестве, как таковом, или о студенчество вообще. Вывод получается… о вреде разъединений и расколов, связанных с присоединением к той или иной политической партии. Ясно, как день, что для доведения до конца этого курьезного рассуждения надо было перескочить с политической почвы на почву профессиональную или учебную. И «Революционная Россия» в статье «Студенчество и революция» (№ 17) делает именно такое сальто-мортале, ссылаясь, во-первых, на общестуденческие интересы, на общестуденческую борьбу, а во-вторых, на учебные цели студенчества, задачи подготовки к предстоящей общественной деятельности, задачи выработки сознательных политических борцов.
Обе эти ссылки весьма справедливы, – только к делу-то они не относятся и вопрос лишь запутывают. Вопрос стоит о политической деятельности, которая, по самому существу своему, неразрывно связана с борьбой партий и неизбежно требует выбора одной определенной партии. Каким же образом от этого выбора можно отговариваться тем, что для всякой политической деятельности нужна серьезнейшая научная подготовка, «выработка» твердых убеждений, или тем, что всякая политическая работа не может ограничиваться одними кружками политиков данного направления, а должна направляться в более и более широкие слои населения, должна смыкаться с профессиональными интересами каждого слоя, соединять профессиональное движение с политическим, поднимать первое до второго?? Ведь один уж тот факт, что людям приходится для защиты своей позиции прибегать к подобным отговоркам, показывает воочию, до какой степени недостает им самим ни определенных научных убеждений, ни твердой политической линии! С какой стороны ни подходить к делу, вы видите новое и новое подтверждение той старой истины, которую давно проповедуют социал-демократы, преследуя эквилибристику социалистов-революционеров, и в научно-теоретическом и в практически-политическом отношении, – между марксизмом, с одной стороны, западноевропейским «критическим» оппортунизмом, с другой стороны, и русским мелкобуржуазным народничеством, с третьей стороны.
* * *
Представьте себе сколько-нибудь развитые политические отношения и взгляните на практическую постановку нашего «спорного вопроса». Допустим, перед нами есть партии клерикалов, либералов и социал-демократов. Они действуют в известных местностях, скажем, среди некоторых слоев студенчества и хотя бы рабочего класса. Они стараются привлечь на свою сторону возможно большее число влиятельнейших представителей того и другого. Спрашивается, мыслима ли такая вещь, чтобы против выбора этими представителями какой-либо одной определенной партии они стали восставать на том основании, что есть известные общие учебные и профессиональные интересы всего студенчества и всего рабочего класса? Это было бы все равно, как если бы необходимость борьбы партий оспаривали ссылкой на искусство книгопечатания, приносящее такую пользу всем партиям без различия. Нет ни одной партии в цивилизованных странах, которая бы не понимала громадной пользы возможно более широких и прочно поставленных учебных и профессиональных союзов, но всякая стремится к тому, чтобы в этих союзах преобладало именно ее влияние. Кто же не знает, что ссылка на беспартийность тех или иных учреждений является обыкновенно не более, как лицемерной фразой в устах правящих классов, желающих затушевать то, что существующие учреждения пропитаны уже в 99-ти случаях из ста самым определенным политическим духом?
А ведь наши гг. социалисты-революционеры, в сущности, именно и поют дифирамбы в честь «беспартийности». Возьмите, например, такую чувствительную тираду «Революционной России» (№ 17-й): «Что же это за близорукая тактика, когда революционная организация непременно желает увидеть во всякой другой самостоятельной, неподчиненной ей организации конкурента, который должен быть уничтожен, в среду которого должно быть непременно внесено разделение, разъединение, дезорганизация?». Это сказано по поводу воззвания московской социал-демократической организации 1896 г., которая упрекает студенчество за то, что оно замкнулось в последние годы в узкий круг своих университетских интересов, и которую «Революционная Россия» поучает, что существование студенческой организации никогда не мешает отдавать свои силы на рабочее дело тем, кто «определился в революционном отношении».
Посмотрите, сколько здесь путаницы. Конкуренция возможна (и неизбежна) только между политической и политической же организацией, между политическим и политическим же стремлением. Между обществом взаимопомощи и революционным кружком конкуренция невозможна, и, приписывая последнему желание непременно уничтожить первое, «Революционная Россия» говорит сущие пустяки. Но если в том же обществе взаимопомощи проявилось известное политическое стремление, – например, не помогать революционерам или исключать из библиотеки нелегальные книги, – то конкуренция и прямая борьба обязательна для всякого честного «политика». Если есть люди, замыкающие кружки в узко-университетские интересы (а такие люди несомненно есть, и в 1896 году их было гораздо больше!), то борьба между ними и людьми, проповедующими не сужение, а расширение интересов, точно так же необходима и обязательна. А ведь в открытом письме Киевского совета, вызвавшего полемику «Рев. России» с «Искрой», речь шла о выборе не между студенческими и революционными организациями, а между революционными организациями разных направлений. Следовательно, выбирать начали именно те, кто уже «определился в революционном отношении», а наши «социалисты-революционеры» тащат их назад под тем предлогом, что конкуренция между революционной и чисто студенческой организацией близорука… Очень уж это несвязно, господа!
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
