В дверях стояла незнакомая высокая женщина лет сорока в белом медицинском халате. Тусклые волосы неопределенного цвета были туго стянуты в пучок, губы неприязненно поджаты.
— Козетта? — с удивлением произнес Рауль. — Вам что-то нужно?
— Я пришла сказать, что увольняюсь.
Рауль замер.
Женщина указала на сотовый телефон, висевший у нее на поясе.
— Мне позвонил граф Марсель. В понедельник все переходит под его контроль, включая ребенка. Он в ярости. Вчера вы оскорбили его, и он требует, чтобы все слуги немедленно покинули замок. Если мы не уйдем сейчас, в понедельник работы для нас не будет. Он обзвонил всех. У вашего высочества больше нет слуг.
Она повернулась и, бросив на них холодный взгляд, вышла из кухни.
Глава четвертая
— Черт… — Рауль беспомощно смотрел ей вслед.
Она не хочет, чтобы ее втянули в проблемы этой семьи, напомнила себе Джессика, но, взглянув на Рауля, поняла, что не сможет уйти.
— Черт, — снова пробормотал он. — Эдуар.
Несмотря на нежелание думать о ребенке, Джесс спросила:
— Ваш племянник здесь?
— Да. Козетта ухаживала за ним.
— Я думала, что ваша мать хочет заботиться о нем, — неуверенно сказала она.
— Она… не может. Мальчик не подпускает ее. — Рауль запустил пальцы в густые черные волосы. Это был жест отчаяния. — Вам не понять.
Правильно, и я не хочу, подумала Джесс. Иди спать, приказала она себе, пока ты не увязла слишком глубоко.
Но… трехлетний ребенок? Один-одинешенек…
— Что вы хотите сказать — не подпускает? — невольно спросила она. Не может быть, что этот вопрос задала Джессика, которая совсем недавно ушла от могилы Доминика…
— Об Эдуаре плохо заботились. А теперь еще и Козетта… — Рауль направился к двери. — Пойдемте со мной. Мне нужно немедленно проверить, как он.
Но я не хочу! — вскричала она в душе. Я не могу приблизиться к страдающему ребенку…
Однако Рауль уже открыл перед ней дверь, и ей пришлось пройти мимо него, а потом идти рядом с ним по длинному коридору…
Куда?
— У моего брата отсутствовало чувство отцовства, — Рауль шел так быстро, что ей приходилось почти бежать. — Ничего удивительного. Отца это не беспокоило, а матери запретили вмешиваться. Когда Жан-Поль был ребенком, он рос без любви, зато денег у него было в избытке. Он имел все, что хотел, и в результате пристрастился к наркотикам, когда ему не было шестнадцати лет.
— Они явились причиной его смерти? — тихо спросила Джессика, взглянув на потемневшее лицо Рауля.
— Конечно. К тому времени, когда Жан-Поль женился, он был уже не в себе. Отцу было все равно, а политиков устраивал монарх-марионетка. Парламент состоит из таких людей, как Марсель. Все это продолжалось годами.
— Но Эдуар…
— Брат женился на второсортной актрисе, единственным достоинством которой была большая грудь. Она прекрасно вписалась в образ жизни Жан-Поля. Когда родился Эдуар, они сразу передали его заботам нянек. Он переходил из рук в руки. Козетта провела с ребенком шесть месяцев — так долго никто не был с ним. Когда мы впервые увидели Эдуара… Он ни на кого не реагирует.
— Даже на вашу мать?
— Он просто цепенеет. Я наблюдал за ним. С Козеттой его напряжение уменьшается настолько, что он может есть, спать и смотреть телевизор, перед которым его, кажется, посадили с момента рождения. В присутствии других людей он просто отключается. Или рыдает. Мать проводит с ним почти все время, но Эдуар не реагирует. А теперь… — Рауль болезненно поморщился. — Марсель знает, что ребенок нуждается в Козетте и что моя мать пойдет на все, чтобы Козетта осталась. Эдуар уже и так слишком многого лишился.
— Он пытается надавить на вас.
— И отомстить за то, как я обошелся с ним вчера. Будь он проклят! Теперь мать согласится уехать. Козетта снова воцарится здесь, и ребенок снова будет с утра до вечера сидеть перед телевизором.
— А вы? — осторожно спросила Джессика. Теперь они поднимались по огромной лестнице, и она с трудом поспевала за Раулем, который перешагивал через три ступеньки. — Вы возвратитесь в Африку, в Сомали. — Она замялась, прежде чем спросить: — Рауль, если бы вам удалось жениться на Саре, как бы вы поступили тогда?
— Я бы позволил Козетте остаться, пока Эдуар не привыкнет к бабушке, — резко ответил он. — Затем я бы уволил ее. Более того, я бы распустил парламент.
— Вы можете сделать это?
— Я бы назначил всеобщие выборы. И проследил бы, чтобы они были честными. Марсель и его приспешники потерпели бы сокрушительное поражение, и они знают это. Но теперь такое невозможно. Сара была нашим последним шансом, и он ускользнул от нас. Если Эдуар в отчаянии, мы не сможем его успокоить, и нам придется немедленно передать власть, чтобы вернуть его драгоценную Козетту.
— Но как вы можете думать об этом? Должно быть, она совсем не любит мальчика, если так легко покинула его.
— Но с понедельника она будет находиться с ним постоянно, — злобно сказал Рауль. — Мы ничего не добьемся, если заставим ребенка страдать еще несколько дней. Никого не заботит судьба Эдуара, и самое ужасное в том, что я бессилен. Знаете… — он остановился, чтобы Джессика смогла перевести дух. — Люди жалели меня, потому что я второй сын и не могу наследовать трон. Если бы только они знали!
Рауль быстро пошел вперед, и она последовала за ним.
Наконец он остановился в конце длинного коридора и распахнул дверь.
— Добро пожаловать в ад. — С этими словами Рауль пропустил ее вперед.
Итак, это детская. Если родители малыша жили в замке, им приходилось идти до нее не менее десяти минут.
Возможно, они редко проделывали такой путь.
Апартаменты были роскошные, но не это удивило Джесс: дизайнеру, по-видимому, дали указание воплотить в интерьере все детские фантазии.
Самая большая комната представляла собой джунгли, словно сошедшие со страниц Киплинга. В ней были настоящие деревья, с которых свисали искусственные лианы. На ветвях сидели игрушечные обезьяны, по стволам скользили зловещие питоны, на высоком потолке сквозь верхушки деревьев мерцали звезды. Темные облака закрывали край луны, словно предвещая надвигавшуюся бурю. Зеленый ковер с высоким ворсом создавал настолько правдоподобную иллюзию травы, что у Джессики невольно возникла мысль о кишащих в нем змеях, и она с трудом подавила желание повыше поднимать ноги, чтобы не наступить на ядовитую тварь.
На лужайке лежали две большие подушки, перед которыми стоял огромный телевизор. А на экране…
Не веря своим глазам, Джессика увидела полную женщину, чей объемистый живот рассекали скальпелем. Липосакция? Она закрыла глаза и отвернулась.
