Книга Описательная психология - Вильгельм Дильтей

Различение объяснительной и описательной психологии не ново. В истории современной психологии неоднократно повторялись попытки проведения двух взаимно дополняющих способов трактовки ее. Христиан Вольф видел в отделении рациональной психологии от эмпирической особую заслугу своей философии. На его взгляд, эмпирическая психология представляет собой опытную науку, дающую познание того, что происходит в человеческой душе. Она может быть сравнима с экспериментальной физикой (Нем. логика, § 152). Она не предполагает рациональной психологии, как не предполагает вообще никакой другой науки.

Наоборот, она служит для проверки и подтверждения того, что априорно развивает психология рациональная (Psych, emp. § 1, 4, 5). Рациональную психологию Вольф называет также объяснительной (Ps. rat. § 4). Опытным обоснованием ее является эмпирическая психология. При поддержке ее она априорно развивает из онтологии и космологии то, что возможно благодаря человеческой душе. И подобно тому, как она в эмпирической психологии имеет свою опытную основу, она в ней же находит и свой контрольный орган (Ps. emp. § 5). Кант, правда, доказывал невозможность рациональной психологии, – тем не менее из вышеприведенных положений Вольфа уцелело ценное ядро в виде различения между описательным и объяснительным методом, а также признание того, что описательная психология является опытной основой и контрольным органом для психологии объяснительной.

В гербартовской школе Теодор Вайц впоследствии развил это различение в современном смысле. В вышедшей в 1849 году «Психологии как естественной науке» он дал определение метода этого труда, по которому данные в опыте психические явления объясняются посредством соответствующих гипотез; таким образом, он первый в Германии обосновал объяснительную психологию по современному естественно-научному образцу; затем в 1852 году в Кильском «Ежемесячнике» он предложил наряду с этой объяснительной психологией план психологии описательной. Различение это он обосновал существующим в познании природы разделением наук описательных и теоретических. Описательная психология, соответственно наукам об органической жизни, располагает следующими методическими вспомогательными средствами: описанием, анализом, классификацией, сравнением и учением о развитии; ей предстоит особо развиться в сторону сравнительной психологии и учения о психическом развитии. Объяснительная, или естественно-научная, психология оперирует материалом, доставляемым ей психологией описательной; на нем она исследует общие законы, управляющие развитием и течением психической жизни, и она же устанавливает отношения зависимости, в которых душевная жизнь находится к своему организму и к внешнему миру; таким образом, она состоит из объяснительной науки о душевной жизни и из науки о взаимоотношениях между этой жизнью, организмом и внешним миром, – ныне мы бы назвали ее психофизикой. В заключение Вайц констатирует: «Ясность научной обработки существенно зависит от того, насколько резко и точно будет проведено разделение задач, и насколько его станут придерживаться». Его большой труд об антропологии первобытных племен составлял часть задуманных им тогда работ по описательной психологии. В недрах той же гербартовской школы этим разделением пользовался также Дробиш; наряду со своей математической психологией он поставил образцовую эмпирическую, описательная часть которой сохранила свою ценность и поныне.

Таким образом, Вайц не только придерживался взглядов Вольфа, но также сделал, вследствие выделения метафизического элемента из объяснительной психологии, некоторые важные успехи в определении отношения обоих видов изложения между собой. Он установил, что элементам объяснения, из которых исходит естественно-научная психология, присущ гипотетический характер, и он даже высказал мысль, согласно которой объяснительная психология в состоянии «лишь указать возможность того, что посредством взаимодействия данных элементов, по общему закономерному плану, образуются именно такие сложные психические явления, какие мы обнаруживаем в себе путем наблюдения» (Psychol. S. 26). Он также предвидел уже чрезвычайное расширение вспомогательных средств описательной психологии: сравнительное изучение, пользующееся, как материалом, душевной жизнью животных, первобытных народов, душевными изменениями в связи с прогрессом культуры, словом, историей развития индивидов и общества. И не оглядываясь больше на учебники гербартовской школы, он смело пустился в плавание по открытому морю антропологии первобытных племен и необозримой истории религий, – отважный и настойчивый открыватель новых путей, которого, однако, безвременно постиг конец, иначе он бы приобрел наряду с Лотце и Фехнером совсем иное влияние в истории современной психологии, нежели то, какое выпало на его долю.

На мой взгляд, дальнейшее преобразование отношения между описательной и объяснительной психологией, выводящее за пределы, указанные Вайцем, необходимо с двух точек зрения.

Объяснительная психология возникла из расчленения восприятия и воспоминания. Ядро ее с самого начала составляли ощущения, представления, чувства удовольствия и неудовольствия, в качестве элементов, а также процессы между этими элементами, в особенности процесс ассоциации, к которому затем присоединялись, в качестве дальнейших объяснительных процессов, апперцепция и слияние. Таким образом, предметом ее вовсе не являлась вся полнота человеческой природы и ее связное содержание. Поэтому я в то время, когда эти границы объяснительной психологии выступали еще резче, чем теперь, противопоставил ей понятие реальной психологии (статья о Новалисе, Прусск. «Ежегодник» за 1865 год, стр. 622), описания которой должны были передать всю ценность душевной жизни и обстоящие в ней связи, и притом не только по форме, но и по содержанию. К этому содержанию относятся факты, сопротивления которых не могло до сих пор преодолеть самое убедительное расчленение. Таково в жизни наших чувств и инстинктов стремление к сохранению и расширению нашего «я» в сфере нашего познания – характер необходимости некоторых положений, а в области наших волевых действий – долженствование и появляющиеся в сознании абсолютные нормы. Необходима психологическая систематика, в которой могла бы уместиться вся содержательность душевной жизни. И в самом деле, могучая действительность жизни, какою великие писатели и поэты стремились и стремятся ее постичь, выходит далеко за пределы нашей школьной психологии. То, что там высказывается интуитивно, в поэтических символах и гениальных прозрениях, – психология, описывающая всё содержание душевной жизни, должна в своем месте попытаться изобразить и расчленить.

Наряду с этим приобретает значение для того, кого занимает связь наук о духе, еще и другая точка зрения. Науки о духе нуждаются в такой психологии, которая была бы, прежде всего, прочно обоснована и достоверна, чего о нынешней объяснительной психологии никто сказать не может, и которая вместе с тем описывала бы и, насколько возможно, анализировала бы всю мощную действительность душевной жизни. Ибо анализ столь сложной общественной и исторической действительности может быть произведен лишь тогда, когда эта действительность будет сначала разложена на отдельные целевые системы, из которых она состоит; каждая из этих целевых систем, как хозяйственная жизнь, право, искусство и религия, допускает тогда, благодаря своей однородности, расчленения своего целого. Но это целое в такой системе есть не что иное, как душевная связь в человеческих личностях, в ней взаимодействующих. Таким образом, она, в конце концов, является связью психологической. Поэтому она может быть понята только такой психологией, которая заключает в себе анализ именно этих связей, и результат такой психологии пригоден для теологов, юристов, экономистов или историков литературы только в том случае, если в опытные науки о духе не проникают из этой психологии элементы недостоверности, односторонности, научной партийности.