— Лера, — вполголоса окликнул Станислав Юрьевич, — Костя сказал, что ты недавно пережила личную драму, и…как бы это…тяжелое расставание с молодым человеком.
Из сильно ослабевших и дрожащих пальцев выпали столовые приборы — вилка и нож. Громко звякнули, ударяясь о тарелку.
— Что? — Голос сорвался. — Не знаю, для чего он рассказал вам эту историю. Она давно, ДАВНО в прошлом.
— Тише, милая. Я всего лишь хотел сказать, ты всегда можешь на нас рассчитывать. Во всем положиться. Что бы ни случилось.
Нервно сглотнув, заставила себя улыбнуться:
— Спасибо, дядя Стас.
— Ты любила его?
Девушка не сразу сообразила, что вопрос задал Глеб. Только сейчас и заметила, что в комнате повисла гробовая тишина, а все семейство Давыдовых внимательно слушало их разговор со Станиславом.
— Сложно сказать. — Ответила кротко, залпом осушая бокал вина. — Наверное.
Вот, черт!
— Так проще скажи! — Не унимался Глеб. — И почему я не в курсе этой истории? Какой-то м*дак причинил тебе боль, а я даже не имел чести отпинать уродца по первому разряду? Кто ты? И куда дела мою Леру?
— Глеб, пожалуйста…
Молиться готова была, лишь бы не продолжать эту тему.
— А что происходит, дорогие мои мужчины? — К счастью вовремя вмешалась Давыдова. — Где ваш такт затерялся? Во-первых, это не ваше дело. А во-вторых, сказано же — все давно в прошлом. Извини, милая!
— Ничего, — взяла в себя руки. Вернее, очень старалась. Честно говоря, и сама своей реакцией поражена была.
Просто, неожиданно.
— Кстати, мама, — поняв, наконец, ее намеки, друг попытался сменить тему разговора, — ужин бесподобен. А жаркое — пальчики оближешь! Ты у нас кудесница.
Маргарита загадочно улыбнулась:
— Согласна! Только похвалы и восторги сегодня адресуйте Лерочке. Жаркое — ее рук дело.
Герман поперхнулся, едва мать успела договорить. Лера затравлено посмотрела на мужчину, брезгливо взирающего на еду. Откашлявшись, Давыдов демонстративно отодвинул от себя тарелку, и прошелся по девушке таким яростным взглядом, что та инстинктивно вжалась в мягкую спинку стула.
— В чем дело? — Попытался усмирить сына Станислав.
— Аппетит пропал!
Жестко. Дерзко. Словно пощечину влепил.
— Почему вдруг?
— Да чьи-то волосы в тарелке…
— Не может быть! — Ужаснулась Маргарита Алексеевна.
— Отчего же? Светлые длинные пакли. У кого здесь такие?
— За языком следи, сын! — Станислав выглядел сурово. — Не в дешевой пивнушке находишься!
Да только Герману было плевать на окружающих. Свое внимание он на ней сосредоточил целиком и полностью. Казалось, никого более в упор не замечал.
Лишь свою жертву.
— Поменяй! — Отрезал грубо, удерживая, словно силками, ее взгляд.
— Успокойся, сынок.— Попыталась сгладить ситуацию Давыдова. — Я все сделаю.
— Нет, уж! — Прорычал мужчина. Его губы растянулись в наглой холодной усмешке. — Пусть виновница торжества и меняет. Бошку красть научилась, сможет и тарелку вымыть!
— А ну-ка выметайся из-за стола, Герман! — Отчеканил Давыдов старший, теряя терпение. — Либо сейчас же извинись!
Давыдов даже не взглянул на отца, лишь сурово сдвинул брови.
— Ничего страшного. — Не смотря на дрожь во всем теле, мягко улыбнулась. — Я все исправлю. Извини, Герман.
Хоть и потряхивало от нахлынувших эмоций, уверенно подошла к мужчине. Что делает, прекрасно понимала. Но сдержаться просто не могла. Как и оставить данную выходку безнаказанной. Взяв в руки тарелку, незаметно потянула за салфетку, на которой стоял бокал с вином. Тот опрокинулся прямо на брюки Давыдова. Крепко выругавшись, Герман вскочил на ноги, и угрожающе навис над девушкой. Лере казалось, что он готов в любую секунду вцепиться ей в глотку. Однако нашла в себе силы, и выдержала его тяжелый взгляд.
— Господи, я такая неловкая! — Промямлила, ничуть не сожалея о своем поступке. — Зато теперь будет чем заняться, пока я подам тебе новую порцию жаркого.
Валерия не видела, но слышала, как истерически захохотал Глеб, хлопая в ладоши. А вот лицо Германа исказила гримаса ярости.
— Пожалуй, я найду себе занятие куда интереснее!
С этими совами он схватил ее за локоть, и потащил в сторону кухни. Лера беспомощно семенила за ним короткими шажками, изо всех сил стараясь не опрокинуть содержимое тарелки ни на один из дорогущих ковров.
— Пусти меня, я же сейчас упаду!
Ноль реакции. Стоило им оказаться на кухне, он вырвал из рук девушки многострадальную тарелку. Небрежно швырнул в раковину, ни капли не переживая, что тончайший фарфор может разлететься вдребезги и от меньшего удара. Лера зажмурилась. К счастью, тарелка уцелела. Но, порадоваться данному событию девушка не успела. Ее уже тащили в сторону общей ванной комнаты. Запихнув Спирину внутрь, мужчина запер дверь, и вновь угрожающе двинулся в ее сторону. Лера попятилась, прислоняясь спиной к холодному кафелю.
— Я закричу, — кое-как выдала севшим от страха голосом.
— Кричи. — Хрипло. — Но, сдается мне, ты будешь делать то, что я скажу!
Ситуация совершенно вышла из-под контроля. Разрослась до невероятных масштабов. Чтобы не усложнять все еще больше, решила пойти на попятную.
— Это вышло случайно, Герман! — Пропищала жалостливо. — Не специально же я тебе в тарелку волос накидала!
— Плевать!
— Облила намеренно, признаю. Ты меня обидел. Но…
— Ты теряешь время.
Лера недоуменно уставилась на Давыдова.
— В смысле? Что я, по-твоему, должна делать?
— Исправлять ошибки. — Тоном наставника. — Снять брюки, или прямо так, на мне почистишь?
Валерия стала пунцовой. Ноги будто держать ее перестали, вмиг сделавшись ватными.
— У тебя темные джинсы. На них не видно пятен.
— А у тебя хорошее зрение! — Повысил голос мужчина. — Найдешь! И хватит тут мямлить. Приступай! Или хуже будет, клянусь!
Не отдавая отчета собственным действиям, Лера схватила ближайшее полотенце. Быстро намочила его в горячей проточной воде. Покорно опустившись перед ним на колени, с остервенением принялась чистить брюки, моля всех святых, чтобы они не позволили мужчине выпрыгнуть из этих самых штанов прямо сейчас.
Дыхание Германа сделалось тяжелым. Возможно, игра воображения, но она буквально слышала его мучительный утробный рык. Или стон. Не разобрать. А секунду спустя, путаясь в волосах, на затылок опустилась тяжелая мужская пятерня, буквально пригвоздив к месту. Толи оттолкнуть хотел. Толи наоборот, вдавить девичье лицо в свой пах. Неизвестно. Но, в следующий миг Давыдов сильно сжал ее голову. Будто…отрезвляя.
