Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Слышь, Чел? Опусти руку в воду. Тогда отпустит. Геге…
— Чувак, ну на хрена ты это делаешь, а? Палево…
Марля не выдержал и, рухнув на край парапета, принялся гоготать с повизгиванием.
Чел тем временем медленно, как сомнамбула, распластался на полу и, свесив безвольную руку, стал тянуться до воды, в которую еще недавно плевал.
— Блин, не могу, Марля! Не достаю!
— Твоя рука резиновая. Она сейчас растянется! — продолжал ржать второй обкурок. — Ты чуешь?! Ты чуешь, как она растягивается?!
— Да. Блин, чувак! Я чую! Она реально тянется. Блин, палево, чувак!
Марля уже стал задыхаться. Его смех выталкивал больше воздуха, чем поступало в прокопченные желтым мхом легкие. Тело сводили судороги, но торчок продолжал гоготать.
— Марля, кореш, оно смотрит на меня…
— БА-ХА-ХА-ХА! Кто?! Кто?! Ахахаха!!!
— Там. Оно. Там есть — оно. И оно смотрит на меня!
Смех Марли невозможно было обуздать. Казалось, что он вот-вот свалиться в колодец, наполненный темной водой, в которую уходила винтовая лестница. Но…
Жуткий визг заглушил и его смех, и собственное эхо в железобетонных коридорах непонятной ветки подземных катакомб. Затем всплеск воды, и нет больше визга. А Марля продолжал смеяться, как одержимый. И даже топот сапог Диггера не отвлек его от этого занятия.
Прибежавший на страшный вопль Александр какое-то время ошарашено смотрел в колышущуюся черноту воды, облизывающей возникшими волнами и ржавую винтовую лестницу, и покрывшуюся зеленым бархатом стену колодца. Затем схватил не перестающего ржать Марлю за ворот фуфайки и с силой тряхнул:
— Где Чел, твою мать?! Что случилось?!
Обкурок перестал смеяться. Всхлипнул. Уставился прослезившимися от нестерпимого смеха глазами на воду. Тихо хохотнул и выдохнул:
— Во торкнуло-то!
— Где Чел, паскуда?!
— А? — Марля тупо уставился на Крота.
— Что случилось, выродок? Отвечай!
— У… У него рука реально онемела. Он потянул в воду, чтобы отпустило. Она резиновая. Слышь, меня пробило на хавчик, кажись, — бессвязно бормотал Марля.
В бессильной злобе Диггер оттолкнул от себя этого конченого юнца. Затем наотмашь врезал ему кулаком по лицу. И еще раз. И снова. Саня продолжал яростно молотить оставшегося помощника, вымещая на нем все, что накопилось, казалось, за всю его жизнь.
— Мое лицо — глина. Я ничего не чую. Мое лицо — глина. Я ничего не чую. Хавать. Хавать хочу, — бормотал Марля, вздрагивая от ударов.
— Н-н-на, сука!!! — и перед лицом обкурка возникла подошва сапога, которая очень быстро приближалась к его физиономии…
* * *
Мужчина среднего роста и быковатого телосложения, с затылком, без предупреждения перетекающим массивными складками с лысой головы в толстую шею, вертел в пальцах самокрутку. У него была привычка, перед тем как закурить, разглядывать ее, читая обрывки слов на газетной либо книжной бумаге. Наверное, было в этом что-то символичное. Газеты. Книги. Накапливаемые столетиями знания и мысли человечества. И вот уже долгие годы никто ничего не печатал на этой планете. А мысли постепенно превращались в пепел и дым, нагоняя давшую им фору цивилизацию, которая их же и породила.
Самохин еще долго сосредоточенно морщился, разглядывая буквы на бумаге самокрутки, ловя свет керосиновой лампы, пока, наконец, не прикурил. Выпустил сизый дым, отправляя в сумрак очередную печатную мысль и снова сократив текстовое наследие мира. Запрокинув голову, глядя в низкий потолок. Шмыгнул широкой ноздрей и дернул головой:
— Ладно. Назови мне хоть одну причину, по которой ты это сделал. Ты хоть понимаешь, что превратил ему лицо в кровавое месиво?
— Ну, есть такое дело, — проворчал Загорский, отвернувшись от дыма.
— Так какого хрена, скажи на милость?
Александр почему-то не любил общество майора. Казалось бы, он и майор были друг для друга самыми близкими людьми с того самого дня, как все случилось. Ведь Самохин затащил его обратно в подземный мир, спасая от ударной волны. А Саша показал Самохину, где надо искать спасение. Но отчего-то Крот всегда чувствовал непонятный дискомфорт, когда этот человек был рядом.
— Чел утонул из-за него. Укурки хреновы…
— Ну да. Конечно, — майор снова затянулся. — А может, это ты Чела убил? Ну, вот взял и утопил.
— Что за бред? — Загорский даже привстал на стуле.
— Не дергайся, Крот. А что? После того, с каким воодушевлением ты превратил голову Марли в кашу, я могу подумать, что ты и не на такое способен.
— Да с какой стати?!
— Не ори. Ты же всегда жаловался на эту парочку. Нет?
— Конечно, жаловался. А что мне было делать, когда эти два барана тащатся за мной и постоянно дурь курят? Никакой пользы от них, зато хлопот полон рот. Я должен был хвалить их, что ли?
— Ну-ну, — скептически покачал головой Самохин. — А что этот Марля бормочет в лазарете?
— Почем я знаю. И что он бормочет?
— Ну, дескать, кто-то смотрел из воды на Чела. Будто был там кто-то. В воде. Как это понимать?
— Да обкуренные они были оба! Им там сам черт привидится! Неужели непонятно?! Запретите вы этот чертов мох собирать! Ну сколько ж можно-то?!
— А ты меня не учи уму-разуму. Лишу я людей желтого мха, а что взамен дам? Водки нет, а расслабляться надо. Пусть курят. Покуда курят, не думают. А как думать начнут, хреновее всем станет во сто крат. Ясно тебе?
— Да это же… — возмутился было Загорский.
— Все, я сказал! — рявкнул комендант общины и, приблизившись к Загорскому, навис над ним. — Ты забыл первые годы? Что больше оскотинит людей: дурь или отсутствие средства ухода от реальности? Подумай!
Александр поднял взгляд на майора.
— Между прочим, в Красноторовской колонии нет никакой дури. Никто там желтый мох не курит. Но почему-то там порядок. И все при деле. И дальние рейды по поверхности совершают. Разве нет?
Самохин нахмурился и сжал зубами самокрутку:
— Ты с чего это взял, Крот?
— Тигран рассказывал.
— Вот как? — хмыкнул комендант. — А ему откуда знать? Он что, был там?
— Он же дружен с тамошним командиром…
Самохин оскалился:
— Да шпик этот твой Тигран! А Стечкин — последний диктатор на планете, и весь его режим — гнилой. А дальние рейды — совсем не обязательно признак процветания. Может, они ищут, что бы захватить и оккупировать? Ты не думал об этом, умник? А вообще… правильно, что не думал. Не стоит. И давай, парень, договоримся так: политикой тут занимаюсь я. Как внешней, так и внутренней. А ты занимаешься своими крысиными норами, и не в свое дело не лезешь.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
