— Если верить Элеанор, — промолвила Котэсса, — то через год это пройдёт. Но для подобного рода проклятий наказание может идти по нарастающей, так что я не советовала бы рисковать и дальше так сильно собственным здоровьем. Приятного вечера.
Она открыла перед ним дверь комнаты и указала куда-то в сторону коридора, словно предлагая немедленно уйти. Мужчина замер, а после ошеломлённо хохотнул, словно не желал воспринимать отказ. Он посмотрел на неё ещё раз, но Котэсса оставалась непреклонна. Складывалось такое впечатление, будто бы для неё вдруг делом принципа стало банально вытолкать его за дверь и не иметь больше никакого дела.
— Что это означает? — наконец-то мягким голосом полюбопытствовал он, почти что нежно улыбаясь, так, словно Котэсса попробовала пошутить.
— У вас что-нибудь болит? — участливо полюбопытствовала она.
— Нет.
— В таком случае, не смею вас задерживать. Я помогла всем, чем могла помочь, теперь у вас нет ни жжения, ни чесотки, ни что у вас там ещё могло быть, что вы так быстро ко мне прибежали, ведь я не вижу видимых симптомов. Значит, вам действительно помогло. А всем остальным я заниматься попросту не планирую. Идите. Идите же!
Сагрон отрицательно покачал головой.
— Мы можем расправиться с этим проклятием раз и навсегда, и я больше не стану мешать тебе, — отметил он, склонив голову набок и посмотрев на девушку так, словно как раз пришло время ей попросту запрыгать от радости. — Или…
Котэсса ускользнула куда-то из комнаты, оставив мужчину стоять одного, а после, буквально спустя несколько мгновений, вернулась, но уже с веником в руках. Держала она его с таким угрожающим выражением лица, что, казалось, посягательство на сие средство уборки комнат от нежелательного мусора и мужчин могло стоить ему жизни, не говоря уж обо всём остальном. Дэрри, разумеется, не попятился и испуганным вроде бы не казался, но всё же, его самоуверенности как-то поубавилось.
— Ну, мы ведь можем просто поговорить? — предположил он наконец-то. — О том, как избавиться от этого лишнего груза. Ведь я совершенно уверен в том, что ты совершено не собиралась меня проклинать.
— Мне уже хочется, господин доцент.
— Котэсса… — называть её по имени было отчего-то странно. Напрашивалось привычное "студентка Арко", но мужчине подумалось вдруг, что от такого рода обращения она только разозлится пуще прежнего, а тогда уж точно безо всяких сомнений выставит его за дверь. А так, по крайней мере, у него были кое-какие шансы успокоить её и уладить всё мирно. — Нам просто надо поговорить.
— Говорите, — она вновь качнула веником в своих руках и покосилась на дверь. — Ну же. Чего вы молчите? Я вас очень внимательно слушаете.
— Элеанор сказала, что это единственный способ избавиться от проклятия, — вздохнул Сагрон. — Разумеется…
— Ваша свобода достаточно дорого для меня стоит. Слишком дорого — чтобы я посмела пойти на подобные условия сделки, — уверенно ответила девушка. — Поэтому вам лучше уйти. Разговаривать нам равным счётом не о чем, а вы, к тому же, мне мешаете. Мне пора собирать вещи.
— Собирать вещи? Ты куда-то уезжаешь?
— А разве для вас это имеет какое-либо значение?
Сагрон помрачнел. Он полагал, что согласия от Котэссы с первой же минуты встречи ему ждать не следует, к тому же, на экзамене действительно как-то не очень хорошо вышло, но… только-только загоралось лето, а если она уедет, если уедет надолго, то со всеми последствиями проклятия, даже если всё получится совершенно случайно, сражаться ему придётся самому, расплачиваясь ожогами и повсеместным позеленением за каждый лишний поцелуй, пусть даже он сам не будет ответственен за это. В конце концов, с какой-то стороны она всё же была виноватой в случившемся, а значит, просто так сбежать не могла.
Направляясь сюда, Дэрри был совершенно уверен в том, что девушка б и сама не против загладить свою вину. И, будь на её месте кто-либо другой, пожалуй, не было бы никакой проблемы в избавлении от проклятия…
Если не считать тот заковыристый пункт в виде девичьей чести. Сагрон, правда, подозревал, что Элеанор его банально придумала, но мало ли? А все прочие третьекурсницы, пожалуй, и силу бы в чужое заклинание не сумели вложить, всё-таки, материал это даже не для бакалавра и не для магистра. Можно предположить, что Котэссе просто повезло, но как же всё-таки не вовремя! Сколько б нынче отдал Сагрон, чтобы просто подписать её зачётку, поставить туда уже за теорию заслуженную пятёрку и отпустить девушку на все четыре стороны прежде, чем Элеанор вздумает зачитывать вслух тексты новоизобретённых проклятий?..
— Имеет, — наконец-то промолвил он. — Столица — место, в котором всегда, с каждым шагом открываются неведомые перспективы. Увы, но с такой же гордостью и уверенностью выразиться о других местах нашей страны я всё же не могу. К тому же…
— К тому же, вы боитесь, что вас опять кто-нибудь обнимет, проклятие взбунтуется, а меня не будет рядом? — сердито спросила она. — Позвольте всё-таки мне собрать вещи и уехать. Я могу опоздать из-за вашего вторжения.
Опоздать Котэсса на самом деле не могла, потому что выезжать ей надо было только завтра вечером. Относительно радостной встречи с родителями её тоже терзали смутные сомнения, но Сагрону об этом знать было необязательно, а тётушка на лето предпочитала сдавать комнаты подороже, а не тратить их бесплатно на племянницу. Она и относительно учебного времени уже начинала ворчать, говаривала что-то о том, что на выходных Котэсса могла и не занимать ценную площадь, а уж что говорить о периоде жары и толпы гостей столицы, что прибывали сюда, лишь бы только где-нибудь поглупее растерять всё заработанное за предыдущий год.
— Уходите, — уверенно повторила она. — Мне б не хотелось вас выгонять, но придётся это сделать, если не пожелаете уйти самостоятельно.
Сагрон раздражённо покачал головой, словно пытаясь продемонстрировать ей, что не намерен покидать дом, но девушка была настроена радикально. Не увидев совершенно никакого сдвига с его стороны, она просто прошла мимо и, вынув из старого полуразваленного шкафа сумку, принялась складывать в неё все свои вещи.
Книги на дно укладывались как-то особенно тяжело. Котэсса, разумеется, пользовалась заклинанием, что облегчил бы для неё вес поклажи, и расширяла её внутри, насколько это было возможно, воруя немного места у тех, кому оно и вовсе не было нужно, но сегодня каждый том полагал, что должен выскользнуть на свободу и ударить её по лбу, а только потом, и то, совсем даже не мирно, улечься обратно в сумку.
Она раздражённо шмыгнула носом, прогоняя нежеланную грусть. Сегодня и вовсе день не ладился, с самого-самого утра, а пристальный взгляд Сагрона — хотя Котэсса не была уверена даже в том, что он всё ещё находился в комнате, — выводил её из себя и вызывал странную дрожь в руках. Хотелось требовать, чтобы мужчина ушёл, ушёл как можно скорее, но Арко решила для себя, что её невозмутимость будет лучшим оружием из тех, что она вообще могла себе нынче позволить.
