Забить бы на нее, выкинуть из головы, да не могу… не могу, и всё тут.
Продолжаю прокручивать в голове ее слова: «Я помолвлена».
Ну и осел же ее жених! Кто оставляет такую ляльку работать официанткой в ресторане? А если обидят? Кто-то типа меня…
Реши я жениться, уж позаботился бы, чтобы мою конфету никто за задницу на работе не лапал. Я бы эту задницу защищал, следил за ней, одел бы прилично, в конце концов! Это, конечно, если когда-то всё же решу жениться. Пока о такой вероятности и думать не хочу, рано мне. Кстати, кольцо бы я точно подарил!
Тут замечаю, как моя Кареглазка сворачивает не к кухне, как обычно, а к выходу из ресторана.
Да, это паршиво — видеть ее и не иметь возможности прикоснуться, но еще паршивее — совсем ее не видеть. Жду пять минут, десять, а друзья тем временем методично набухиваются коньяком.
— Вы бы притормозили… — замечаю вскользь и встаю с места.
Ноги сами несут меня в коридор. Выхожу и замечаю, что Кареглазка выскальзывает из какого-то подсобного помещения с горой тарелок.
— Стой!
Становлюсь прямо перед входом.
— Опять ты… — тихонько бурчит она.
Молча проглатываю ее досаду, говорю четко и громко:
— Ответь мне только на один вопрос, и я от тебя отстану!
— Какой? — до обидного быстро соглашается она.
— Почему у тебя нет кольца?
— Если отвечу, правда оставишь в покое?
— Правда… — бурчу угрюмо.
— Не подарили… Не всем же дарят… — она пожимает плечами и обходит меня, скрывается в дверях ресторана.
— Вот сказочница! — рычу в закрытую дверь.
После такого ее ответа как никогда уверен — врет.
Злюсь еще больше, возвращаюсь в зал, уже не ищу ее взглядом, сажусь за столик к парням, подставляю свою рюмку:
— Лей!
Матвей радостно потирает руки, тут же заполняет хрустальную чарку до краев, а Серый спрашивает, пьяно улыбаясь:
— Что, она опять тебя послала?
Не отвечаю, молча беру рюмку, опрокидываю в рот.
И тут он тянет руку в карман, кладет передо мной какую-то пластиковую коробку.
— Одна таблетка, и у нее ноги разъедутся сами собой! Потом скажешь мне спасибо!
Глава 14. Новогодняя ночь
Тот же день:
23:55
Влад
— Друзья, на пороге две тысячи девятнадцатый год… — говорит президент из висящего на стене телевизора.
Одним ухом слушаю его поздравление, другим то, что Матвей втуляет рассевшимся по бокам от него сокурсницам. То и дело кошусь в сторону, где стоит моя Кареглазка.
Она скромненько теребит кружево белого фартука, смотрит на экран телевизора, кажется, даже прониклась речью главы государства. Но параллельно следит, не нужно ли кому чего. Ее напарница убежала на кухню.
Такая ночь, а девчонки работают. Никогда не понимал, что может заставить людей впахивать на праздники. Ведь, по сути, что есть наша жизнь? Впечатления! А какие могут быть впечатления от Нового года, если ты вынужден бдеть за тем, чтобы на столах не закончилась еда. На мой взгляд — жестоко.
Мне становится ее жаль, хочется подойти, обнять, прижать к себе и поцеловать в полночь под бой курантов.
Тут кто-то из наших клацает выключателем, и зал погружается в полумрак. Каждому передают по бенгальскому огню, открывают шампанское. Воздух мгновенно заполняется кисло-сладким ароматом. Пользуясь общей суматохой, хватаю со стола пару бокалов и иду прямо к Лизе.
Пошлет — значит, так тому и быть, не пошлет — просто постою рядом, покайфую.
Когда подхожу, Лизкины глаза круглеют, отчего ее мордашка становится еще милее.
— Что-то нужно? — спрашивает она.
— Ага, хочу встретить с тобой Новый год! Можно?
Протягиваю ей бокал.
— Мне не следует… — пытается она отказаться.
— Почему? Кто-то накажет? — хмурю брови.
— Нет… Ладно… — кивает она и нерешительно берет шампанское из моих рук.
Тут начинают бить куранты.
— С Новым годом, малышка! — гляжу Лизе прямо в глаза, прикладываюсь к краю ее бокала своим, раздается характерный звон. — Желаю тебе море счастья! Ну, до дна!
У нее в бокале совсем немного пенистой жидкости, и она выпивает практически залпом. Кажется, даже вкуса не чувствует, слишком смущена моей близостью. Как только это подмечаю, резко обнимаю, прикладываюсь губами к ее милому ротику. Она на секунду замирает, шокированная моей наглостью, а потом отпрыгивает чуть ли не на метр. Усиленно делает вид, что только что совсем даже не млела от удовольствия, стоя рядом.
Да, я знаю, что не образец для подражания, и наглости во мне столько, что хватило бы на десятерых. Я такой, ничего не поделать. Извиняться за это точно не буду.
— Ура-а-а! — орут друзья.
Все как один спешат на улицу запускать фейерверки, иду с ними.
Минут пятнадцать мы запускаем салюты под общие крики, заодно выпиваем еще шампанского. На радостной волне хочу позвонить предкам, поздравить их. Как-никак это они главные спонсоры всей поездки. Надо проявить уважение, как любит повторять мой батя. Тут понимаю, что забыл телефон в ресторане.
Спешу обратно, а в зале, кроме Карезглазки, никого.
Она сидит за дальним столиком, обмахивается салфеткой.
«Как же быстро ее сморило…» — отмечаю про себя.
Серый предупреждал, что при добавлении в жидкость, должно подействовать в течение получаса, но прошло меньше. Должно быть, у нее совершенно не приспособленный к таким делам организм. Чистая девочка… Моя чистая девочка!
Я не какая-нибудь там тварина, чтобы пользовать чужую невесту, и правда отстал бы от Лизы, но что-то мне подсказывает — женихом в ее краях даже не пахнет!
Забираю телефон, потом подхожу к ней, наклоняюсь:
— Лизок, тебе нехорошо? Может, на воздух?
Она поднимает голову. Всматриваюсь в ее глаза, они какие-то стеклянные…
— На воздух бы можно, — шепчет одними губами.
— Пойдем, я отведу!
Беру ее под локоть, помогаю встать. Мы выходим из отеля, я накидываю на нее свою дубленку, и плевать, что сам мерзну.
— Ну как? Легче? — спрашиваю через минуту.
Она кивает мне, будто пьяненькая.
— Отлично, пошли обратно, а то простудишься…
Лиза слегка покачивается. Поддерживаю, чтобы не растянулась на пороге, потом веду не в ресторан, а на второй этаж.
— Забыл в номере одну важную вещь, — сочиняю на ходу. — Сходишь со мной?
