Жена пришла, когда я ел огромный бутерброд. В нем — ветчина, сыр, ломтики томатов и листья салата. И горчица, захотелось просто… На это великолепие Юлька посмотрела скептически вздернув бровь — гадкие продукты, вредные.
— Чего ушла? — поинтересовался я.
— От тебя алкоголем пахло, разболелась голова.
Я пожал плечами — ушла, так ушла. Юлька варила кашу, наверняка полезную, я доедал свой бутерброд и пил кофе. Затем налил чаю, на лицо обезвозживание. Мы сидели за столом и молчали, только тонко позвякивала о фарфор ложка. Юлька любила красивую посуду, вообще все красивое любила. И мне шептала когда-то, что красивый я, прижимаяясь по ночам, только, как давно это было…
— Где твой пиджак? — наконец нарушила молчание Юля.
— В офисе, наверное, — как можно равнодушнее ответил я.
Встал из-за стола, как был, то есть в чем мать родила. Юлька отвела взгляд. Я, постоянно плавающий в странном равнодушии, нарушаемом всплесками агрессии, разозлился.
— Не нравится? Ну, давай же, посмотри. Господи, Юль. Ты столько лет его видела. В различных, заметь ракурсах. И в рот брала. А тут осточертел? Юля, мы собираемся воспитывать ребёнка, а ты можешь вспомнить, когда мы последний раз занимались сексом?
— Это никак не связано…
Я посмотрел на неё сверху вниз. Спокойная, как всегда. Поясню — почти. То, что Юльку можно вывести из себя я уже понял. Но смотреть глаза в глаза не хочет.
— Думаешь? Ну… я понимаю. У нас цель. Великая. С большой буквы. Мы ребёнка хотим. Несколько лет нашей жизни на это положили. Я терплю, я готов терпеть. Блядь, да мне уже лабораторные баночки кажутся возбуждающими. А потом, Юль? Когда ребёнок родится, что будет? Бессонные ночи, больная голова, подожди, малыш ещё уснул не крепко? Наверное, я эгоист. Я не готов отказаться от секса на всю жизнь.
И ушёл. Надо уйти наверное из дома, до вечера, чтобы не слушать гнетущую тишину. Интересно, Владка ходит танцевать по субботам? Я могу прийти просто для того, чтобы выпить… Нет, не пить точно. Закажу хреново боржоми, оздоровлюсь, поглазею по сторонам. А там может и она придёт… И что я сделаю? Поцелую? А потом?
Все эти потом вымораживают, сносят нахер голову. Не хочу думать о перспективе, страшно. И не думать не получается. У любой ситуации случается это потом. А я боюсь его. Я не готов. Я предатель. Наверное, слабак. Усугубляя мои терзания на кухне всхлипывает Юлька. Вот же, годами была стальной, а сейчас плачет, а я не могу реагировать на её слезы нормально.
Стой чувак, спокойно, говорю себе я. Она тебя испытывает. Ломает. Ты же знаешь свою жену. Но… блин! Не так меня мама воспитывала, чтобы баб доводить до слез. Джентльмен я, вашу ж мать. Я стою ещё несколько минут. Не просто так, разумеется, я изображаю деятельность — трусы ищу в шкафу. Так старательно, словно это великий труд. А белье моё идеально разложено по цвету и ещё каким-то, только Юле ведомым различиям.
Она подошла тихо, со спины. Коснулась лопатки, скользнула ладонью вниз. Трусы, которые я все же выбрал выпали из рук. А Юлька прижалась ко мне щекой, мокрой от слез. А рука… по животу, ниже, охватила член. И что сильнее меня возбуждает, руки её, или слезы? Извращенец, твою мать. Ничего, все в порядке. Я просто сто лет нормально не трахался. Главное теперь — не думать о Владке. Я не двигаюсь, боюсь Юльку спугнуть. А она….заговорила.
— Я чувствую себя недееспособной, Юр. Деффектной. Бракованной. У секса, по сути, одна цель — зачать дитя. Всё остальное… приятный бонус. А я не могу, слышишь, Юр? И сексом заниматься не могу, я знаю, что это фикция, заветных полосок на тесте не приносящая…
Говорит, а пальцами член поглаживает. Тот напряжен до предела, опять же, не удивительно. А потом обходит меня, становится на колени, подкладывая под них подушку — разница в росте сказывается. Я смотрю сверху на светлую макушку. Минет Юлька умеет делать мастерски. Мне приятно, да. Несколько лет назад мне бы этого за глаза хватило. А теперь мало… Секса я хочу нормального, человеческого, а не жалких пародий…
Чуть отстраняюсь, подхватываю на руки, несу в постель. Когда вхожу в неё, она чуть замирает. Оттолкнула бы меня, но не смеет. Я двигаюсь в ней, но она суха. Не дожидаюсь ответа её тела, смачиваю своим ртом, своей слюной… Перед самим оргазмом вижу её лицо. Она смотрит в сторону, глаза открыты. Изображать оргазмы Юлька не желает, поэтому… просто ждёт, когда я кончу. Стоит ли говорить, что особого удовольствия от секса я не получил? Я его… словно выпросил. А выпрашивать я не люблю.
— Я буду работать над собой, — сказала Юлька, глядя все так же в сторону. — Я помню, что секс может приносить удовольствие. И я тебя люблю, Юр. И не хочу потерять. Я запишусь к психологу на этой же неделе… Может вернут мою крышу на место.
Я поцеловал её в лоб, затем отстранился. Юлька встала, по ноге стекла сперма. Правильно, что с ней ещё делать — зачатия не произойдёт. А мне вдруг так остро верить захотелось, что все получится. Может, вместе к психологу? Пусть ковыряются в моих мозгах, хуже не сделают.
— Я просто… так хочу быть счастливой.
Мне стало горько — меня для её счастья недостаточно. Да, я хочу ребёнка. Но ребёнок не цель моей жизни. Это Юлькина цель. Но я вижу, что счастье ускользает от нас, утекает сквозь пальцы, удержать его невозможно. Если я не могу дать ей счастье, нужно дать ей ребёнка. Правильно же? Я ребёнок это… Влада. Смешно, но я проникают уверенностью этих двух женщин в том, что ребёнок получится. Столько вот не получалось, а сейчас оп! Вуаля, принимайте кулёк с младенцем!
— Юр, нужно договор подписать.
И договор я откладывал. Делал вид, что советуюсь с юристами. Что некогда. А на самом деле банально трусил. Как объяснить своей жене, что мы совершаем ошибку? Что бежать нужно от женщины, что снится мне, а не совать в неё свои зародыши. И что ощущение краха неминуемо. Трах-бабах нахер и все летит в тартарары.
— Ты правда этого хочешь?
— Да.
Глаза светлые, ресницы стрелками мокрые от слез. Нет, я не джентльмен. Я тряпка. Я ненавижу себя ещё больше, чем несколькими минутами ранее. Я все испорчу. И в тоже время в сердце живёт дикая надежда — а вдруг ребёнок и есть эта самая таблетка счастья? Вдруг все получится, изменится, засияет новыми красками, станет лучше, чем прежде было?
— Я подпишу договор.
Глава 5. Влада
— Сегодня, — сказала я сама себе.
День был самым обычным. Обидно даже. Глаза открыла — солнце светит, роняет ажурные блики на стену сквозь шторы. И между тем день волшебный. Да, я дура, и это не лечится. Выть и на стены бросаться буду позже, сейчас прямым ходом лечу в огонь, как мотылёк.
Ощущение волшебства не покинуло даже тогда, когда я весьма обыденно приняла душ и позавтракала. Есть я старалась полезную пищу, словно стараясь отработать ту ночь, когда пила текилу и мечтала о… нехорошем. И утро такое солнечное, сейчас гулять бы, мороженое есть, купить букет пионов, я любила их… идти по городу, и пусть думают все, что эти цветы мне подарили. А потом поставить в вазу и любоваться вдоволь, радуясь теплу, лету, солнцу. Надеясь, что лучшее впереди.
