Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
– Алекс принес.
– А ты, наверное, только этим кофе все дни и питалась. Ты заметно похудела.
Я рассеянно ощупала собственную талию и отмахнулась.
– Тебе показалось. У меня был запас крекеров, я не голодала.
Лиди поперхнулась напитком, но комментировать мою фразу не стала. Вместо этого серьезно спросила:
– Почему ты вдруг исчезла?
Я бездумно заскользила указательным пальцем по столу, выводя непонятные узоры – некстати вспомнился тот символ из цинфийского алфавита, который получался у меня хуже других. Алекс не говорил, что моя поездка – тайна за семью печатями, но я и сама понимала: о ней не стоило болтать попусту. Впрочем, Лиди – моя подруга, и я знаю ее уже десять лет…
Как же я не люблю делать выбор! Никогда не могу просчитать все вероятные последствия.
– Готовлюсь к небольшому путешествию, – наконец уклончиво ответили я.
– Куда? – удивилась Лиди. Ее брови испуганно взлетели вверх. – Майя, ты тоже бежишь с планеты?
– Что значит, «тоже»? – мгновенно насторожилась я.
– Макс подался в бега, – после паузы негромко призналась она. – Приходил вчера попрощаться. Сказал, что не хочет быть рабом на рудниках. Я не знаю, куда он отправился.
– Какой ужас… – я обхватила холодную ладошку подруги и сжала ее. – Почему ты не поехала вместе с ним?
– У меня тут родители… Я не могу их бросить.
Лиди быстро опустила взгляд, но я успела заметить блеск ее мокрых глаз. Ее ладошка осторожно освободилась от моей, словно вежливо отвергая всякую жалость.
Я растерянно смотрела на молчавшую подругу. В памяти всплыло ее лицо, не такое, каким я видела его сейчас – замкнутым, хмурым, почти жестким, а счастливым, словно изнутри озаренным светом – такое волшебное действие оказывало на него присутствие Макса.
Я вспомнила, что она почти всегда смеялась в его присутствии. Макс не обладал каким-то феерическим чувством юмора, ей просто было с ним хорошо.
Они уже год считались женихом и невестой, но из-за санкций свадьба все время откладывалась, а теперь и вовсе сорвалась.
– Я понимаю, почему он решился на побег. Я сама бы поступила так же. Он достоин большего, гораздо большего, чем… чем…
Лиди сделала судорожный вдох, голос изменил ей и явственно дрогнул.
– Тебе надо было бежать с ним, – тихо сказала я, но та затрясла головой.
– И оставить родителей? Нет, я – все, что у них есть. Только из-за меня они еще пытаются бороться. Сбежать с Максом – все равно что собственноручно выбить эпитафию на их надгробии.
– Они бы поняли…
– Ты бы бросила Алекса? – Лиди смотрела прямо, в ее лице читался вызов, и я, помедлив, покачала головой.
Окажись я на ее месте, поступила бы так же, но легче от этого не становилось.
– Я буду скучать по нему, – едва слышно проговорила, почти выдавила из себя Лиди. – Знаю, что никогда больше не увижу его, но каждый день буду встречать мыслью о нем.
Я потянулась к кружке, слепо ее нащупала и пригубила кофе, чтобы сглотнуть ком в горле. Мне хотелось сказать что-то утешительное, но любые слова прозвучали бы сейчас банально и фальшиво, поэтому я решилась на ответную откровенность.
– Я улетаю на Цинф.
Лиди подняла на меня расфокусированный взгляд. Пару секунд я терпеливо ждала, когда она поймет смысл моих слов. Ее брови медленно сошлись к переносице, а в глазах вместе с осмысленностью появилась напряженность.
– Зачем?
– Не могу сказать. Это связано с Алексом.
– Навсегда?
– Нет, на какое-то время.
– Вот как… – задумчиво протянула Лиди и без перехода резко спросила: – Данишевский понимает, во что он тебя втягивает?
– О чем ты?
– Цинфийцы – варвары, спроси любого! – С каждым словом подруга распалялась все больше. Каштановые пряди рассыпались по плечам, а на макушке воинственно затопорщились короткие волоски. – Он совсем головой поехал? Ему политика дороже сестры?
Я была готова к чему-то подобному, поэтому фраза про то, что Алекс подставляет меня, почти не причинила боли. Я только чуть отклонилась и облокотилась на спинку стула, тем самым увеличивая дистанцию между собой и Лиди.
– Ты видела хотя бы одного цинфийца? – терпеливо спросила я и уточнила: – Вживую.
– Конечно, нет. Им же запрещен въезд на планету эрийцев.
– Правильно, а нам запрещено покидать ее, – кивнула я. – Так как же мы можем судить о том, варвары цинфийцы или нет?
Лиди молча открыла и закрыла рот. Растерянно протарабанила пальцами мотив какой-то популярной песенки и неуверенно возразила:
– Но ведь об этом все говорят. Ладно бы только эрийцы придерживались такого мнения (им давно веры нет), но ведь хвараны и карры тоже так считают…
Тут мне было сложно возразить, но, все же, тщательно подбирая слова и обдумывая их на ходу, я попробовала.
– И первые, и вторые давно сотрудничают с эрийцами. У них тесная торговля и налаженные культурные связи. При этом и те, и другие считают землян кем-то вроде домашних питомцев. Тебя это не настораживает?
– Сами они… Насекомые, – мрачно буркнула Лиди.
Хвараны и карры действительно напоминали огромных разумных насекомых. Возможно, из-за внутреннего неприятия их внешнего вида у землян с ними сложились весьма прохладные отношения.
– Иногда мне кажется, что человечество обречено на одиночество, несмотря на наличие других рас на планетах, – немного не к месту проговорила Лиди.
Я вздрогнула от этих слов, понимая, какой подтекст за ними скрывается, и вскинула на нее глаза. Она сидела, уставившись в опустевшую кружку, словно пытаясь что-то в ней рассмотреть, и напряженно кусала губы.
– Эй, Лиди… – мягко позвала я.
– А одному быть нельзя. В одиночестве лишь слабость, понимаешь? – торопливо, как будто я могла заставить ее замолчать, проговорила она.
– Я понимаю, – тихо согласилась я.
Встав, я обошла стол и, застыв возле Лиди, несмело раскрыла объятия. Та не спорила. Уткнулась мне в плечо и неожиданно разревелась.
– Он вернется, вот увидишь, обязательно вернется. Макс не бросит тебя.
– Ты знаешь, что нет. Теперь он вне закона, и если его поймают, то отправят в тюрьму как преступника. Майя, как преступника!
Я не умела утешать. Большую часть жизни я прожила одна, а из детства помнила только, как мама гладила меня по голове, когда я плакала, разбив коленки. Моя рука неуверенно взметнулась к волосам Лиди, и я провела по ним, как когда-то делала мама. Лиди всхлипнула сильнее и понесла совсем уж бред:
– Помнишь, в тюрьмах на Земле самой строгой мерой наказания считалась одиночная камера, где нельзя было заняться ничем иным, как размышлениями? Так вот, Майя, планета эрийцев – это наша одиночная камера!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
