Всё её тело тряслось. Не то от ветра. Не то от запоздалого ощущения смертельной опасности.
На плечи легло что-то тяжёлое и мягкое — Ларс укутал Герти собственным шерстяным плащом, от которого пахло морозом и лесом. И повёл обратно.
В этот раз тот же путь показался утомительно сложным. Отогревающиеся конечности сначала не слушались, а потом чувствительность начала возвращаться, обжигая кончики пальцев.
Герти молчала.
Ларс тоже не произнёс ни слова.
Девушка осмысливала, какое страшное влияние оказывают на неё вампирские голоса.
О приближении к человеческим комнатам она узнала по запаху жареного, печёного и, почему-то, пудры. Ларс остановился:
— У вас сейчас трапеза. Дальше я не пойду. Видишь тот поворот?
— С-спасибо.
— До встречи, Гертруда, — произнёс он отстранённо.
«Надеюсь, она случится не скоро».
Ларс, не дожидаясь ответа, просто исчез в темноте коридора.
«Растворился… Как они это делают?»
Герти постояла пару минут, обдумывая, что сказать девицам, и пошла по направлению, указанному вампиром.
В трапезной за длинным столом сидело пятеро уже знакомых Герти женщин. И все, кроме Сиглинд, обернулись на вошедшую.
Вилма удивлённо подняла брови:
— Эта вещь принадлежит господину Ларсу.
— Ой, да, — Герти скинула с плеч тёмно-вишнёвый плащ и повесила на спинку стула напротив Вилмы. Она села за стол и покосилась на чужие тарелки, в которых дымились похлёбка и жаркое. — На меня не накрыли. — девушка взяла ржаной хлебец из корзинки и с упоением вгрызлась в него, забыв про манеры.
— Мы думали, ты не придёшь. — Мирра запнулась и покраснела. — Так скоро.
— Да, если кто-то становится ужином Кая, спит потом по три дня. И ещё месяц отъедается, — Вилма пододвинула к Герти своё жаркое. — Ешь. Мне и бульона хватит. До следующей трапезы ждать шесть часов.
— Спасибо, — Герти не стала отказываться. Она уже согрелась и чувствовала теперь просто зверский голод.
— Испугалась? — Агна участливо смотрела на новенькую.
— Угу, — Герти усиленно жевала мясо. — Я не понимаю… Как вы можете это делать?
Мирра подавилась похлёбкой, Сиглинд хихикнула.
— Что именно? — уточнила Вилма у Герти.
— Давать себя есть! — глаза девушки расширились. — Эти раны… наверное, долго заживают?
Женщина с книгой расхохоталась.
— Вот эти? — Вилма задрала рукав и показала новенькой предплечье. — Как видишь, недолго. И тебя явно не ели.
— Ларс помешал, — Герти во все глаза уставилась на руку приятельницы, но кроме малюсеньких круглых шрамиков и пары ранок так ничего и не увидела.
Как не увидела и то, что девушки молча переглянулись.
— То есть… не понимаю, — Герти вопрошающе смотрела на Вилму.
— Господа не едят нас. Только пьют нашу кровь, — Вилма с наслаждением глотнула из кубка.
— Часто? — у Герти отчего-то меленько затряслись руки.
— По-разному. У кого-то — раз в несколько месяцев, а кто-то готов на жертвы и чаще.
— Вилма, скажи ей уже самое главное, — произнесла Агна и замерла в каком-то предвкушении.
— Не лезь. Не видишь, что она…
— Девственница?
— Агна! — Вилма со стуком поставила кубок на стол.
— Мы тут ещё и для того, чтобы они… делали всякие бесстыдства с нашими телами! — быстро проговорила Агна и торжествующе посмотрела на Вилму.
Герти поперхнулась.
Лицо Мирры стало пунцовым.
А Вилма только и смогла, что бессильно открыть и закрыть свой рот.
— Да-да, самый настоящий разврат! Потому что без брака это именно так и называется! — выплюнула Агна и скрестила руки на груди.
— Дурочка ты, Агна. — 40-летняя сухощавая женщина оторвалась от книги и своей тарелки. — Любые проявления любви естественны и прекрасны.
— Это тебе Ларс наплёл, Тереза? Сколько ты тут? Лет 20? 30? Да он уже давно овладел твоим разумом! Внушил, будто греховные мысли — и есть истина!
— 30… - Тереза прыснула и захлопнула книгу. — Я ещё не настолько старая. Всего-то 12 годочков живу здесь. Но они пролетели, как один год. Такой яркий… как праздник, — она улыбалась, явно перебирая в голове какие-то воспоминания.
— Я бы тоже не променяла эту жизнь на свою прежнюю, — произнесла Сиглинд и откинулась на спинку стула.
— Заткнись, Сиглинд. Слушать противно.
— Ты просто завидуешь, — Сиглинд поднялась и вышла из-за стола. — На тебя-то они даже не смотрят.
— А ты сама себя потеряла из-за этого Кая. То плачешь в подушку, то радуешься, как умалишённая. Надоело это всё, хуже горькой редьки. А ведь раньше с тобой можно было поговорить! — крикнула Агна вслед уходящей брюнетке.
Мирра принялась гладить подругу по плечу, и та начала успокаиваться.
— Вот так и живём, — подытожила Вилма. — Пошли что ли к старухе. Тебе нужен тюфяк. Его наверняка ещё чинить придётся.
Когда Герти с Вилмой вышли в коридор и остались наедине, Герти решилась спросить:
— Скажи, пожалуйста… заниматься развратом тут… обязательно?
— Нет. Если не захочешь и хватит сил, то сможешь противиться зову вампира. Удаётся же это Мирре и Агне… — Вилма задумалась и будто поёжилась. — А я не противлюсь. И знаешь, так легче.
Герти положила руку под грудь и нащупала спрятанный под платьем кулон, который ей подарил Ларс.
Глава 5. Запретные поцелуи
Вкус поцелуя навсегда соединился в памяти Герти с запахом опавшей листвы.
В заброшенном уголке сада, в том самом, в котором только и позволялось гулять Гертруде, у крепостной стены стояла деревянная скамейка. Чёрная от сырости, покрытая лишайниками, она могла оставить грязные следы на шёлковой юбке девушки. Чтобы этого не случилось, Ламмерт расстилал полы своего дорожного плаща, в котором ходил в сырую погоду, и сажал Герти рядом.
Они разговаривали.
Близко-близко, согревая лица дыханием друг друга. Герти любовалась его серыми глазами, бледными веснушками и складками у уголков рта. Он вдруг касался её обветренными губами — всегда неожиданно, хотя она хотела этого каждую секунду…
Рядом с Ламмертом Герти никогда не мёрзла. А от рук, сомкнувшихся тёплым кольцом на талии, становилось ещё жарче. И голова кружилась. Наверное, от счастья. И вопреки сюжетам любовных сонетов — не цвела весна, не пел соловей. Небо укрылось серым пледом из туч, с деревьев медленно падали листья…
— Так, так, та-а-к.
