— Я усыновить его хочу, — попытался обозначить свою позицию.
— Тебе правду или лапши на уши? — Лёха иногда своими вопросами убивал.
— Правду, — звучало обречённо, как у идущего на эшафот.
— Гипотетически, ребёнка может усыновить хоть мужчина, хоть женщина. Практически, одиноким мужчинам усыновление не дают.
— Что за дискриминация такая? — попытался я возмутиться.
— К тому же, — не повёл и ухом на мой лепет Петровский, — учитываются множество всевозможных факторов, как то: постоянное место работы, среднемесячный доход, жилищные условия и так далее. А ещё желательно — наличие жены. Тогда усыновление становится реальнее в разы. А ты всё тем же промышляешь? — пнул он меня в «больное».
— Вот только не начинай, — прорычал с угрозой. — Я абсолютно не стыжусь того, чем зарабатываю.
Лёха закатил глаза и вздохнул. Я бы мог сказать ему, что уже распланирована новая жизнь. И у меня почти всё готово. Но какое это сейчас имеет значение?
— Ты бы тест на отцовство сделал. Сейчас это доступно, — посоветовал напоследок друг. Я кивнул: тоже об этом подумал. Столько дел — голова кругом. А дома — малыш, которому нужно внимание. И мать, что выест мозг чайной ложечкой.
Неподалёку от офиса Петровского мелькает светлое платье.
— Лана! — кидаюсь я вперёд, чтобы поймать бывшую любовницу. Я почти на сто процентов уверен, что это она.
Я, конечно, быстр, но толпа у перехода метро способна поглотить и объекты покрупнее, чем моя бывшая любовница. Она словно сквозь землю проваливается, но я всё равно продолжаю искать её глазами, спускаясь по эскалатору вниз. К сожалению, мне не удаётся поймать эту неуловимую горе-мать. Я уже и не уверен, что мне не показалось.
Ругаясь под нос, возвращаюсь к машине. Делаю несколько бесполезных звонков. Телефон её отключён. И это ещё больше убеждает меня, что именно она подбросила ребёнка. Больше некому — я перебирал мучительно ночью всех, кто мог хотя бы теоретически родить от меня, но в тот период девушек, кроме Ланы, не было.
Лана обожала телефон. Она могла залипать в него сутками. Вечно с кем-то болтала, кому-то звонила, что-то смотрела, с кем-то переписывалась. Такое тотальное отключение могло значить лишь одно: она скрывается.
К сожалению, пришлось задержаться. Звонить матери.
— Делай уже свои дела, — ворчала она беззлобно. — Замечательный ребёнок! — нахваливала Даньку. — Спит, ест, улыбается, писает и какает! С таким нянчиться можно.
Если честно, от матери подобного энтузиазма я не ожидал.
Возвращался домой в глубокой задумчивости, всё голову ломал, как быть с ребёнком. Как ни крути, а поступать нужно правильно. А дальше видно будет.
По пути завернул в магазин. Машину оставил на парковке и направился к дому. Всё шло по классике: смеркалось. В полутёмной подворотне — движняк. Трое подвыпивших к девчонке пристают. Ржут пьяно, сумку из рук рвут. Девчонка молча сопротивляется.
— Эй! — окликнул компанию. Руки у меня пакетами заняты.
— А вот и фраер! — радостно сверкнул зубами в шахматном порядке тот, что повыше и пожилистее. — Красавчик!
— Ага, — подтвердил я диагноз и молча поставил пакеты на землю, вспоминая, когда дрался в последний раз…
=9. Надя
Май пришёл внезапно. Кажется, вот только что март капризничал, апрель насморки раздавал, и вдруг — тепло, листики на деревьях, куртки-сапоги — долой.
— Настало время, когда природа одевается, а девушки раздеваются, — философски заметил Гера.
В последнее время он задумчивый-задумчивый и глаза его ярко-синие — отрешённые. Влюбился, наверное. И только поэтому я не рискнула возразить. Ну, не только же девушки, ёлки-палки! Но, глядя, как у прекрасной половины человечества юбки становятся короче, а ноги — длиннее, даже призадумалась о глубинном смысле Гериных наблюдений.
Это было время творчества и вдохновения. А также пришёл срок испытания: мне поручили первый проект — скромный, но полностью мой, и от того, как я его сделаю, зависело многое.
К тому времени мы притёрлись, даже спелись. Соня всё ещё разговаривала со мной сквозь зубы, но уже не отвергала демонстративно. Гения отпустило ещё раньше. Наступила хрупкая идиллия, и всё чаще в командном порыве мы показывали неплохие результаты.
А вчера на свидании Слава меня поцеловал. Первый раз. Это был очень властный и собственнический поцелуй, где мне не нашлось места. Ну, в том плане, что оставалось лишь стоять и принимать «корону» Его Величества и почти не участвовать в процессе.
Кажется, я к нему привыкала. К улыбке его чуть тяжеловатой из-за жёстких глаз. Иногда, забывшись, он сбрасывал несколько лет и становился вполне понятным ровесником, а не чужим мужчиной, неизвестно по какой причине прибившимся к моей жизни.
Рабочий день прошёл замечательно. Всё ладилось и спорилось, муза моя пела и рисовала. Линии ложились, как задумано. И мысль мелькнула шальная: ну, и пусть это не детские иллюстрации. Оказывается, и от другого вида творчества можно получать удовольствие. Нужно лишь посмотреть на всё под другим углом. Я расширила свой кругозор и не чувствовала дискомфорта. Очень даже наоборот.
Всё шло отлично до тех пор, пока я не вернулась домой.
Двери настежь. В квартире — голоса. Я испугалась так, что готова была кричать и звать полицию, но звать никого не пришлось: как раз полиция и вышагивала по комнатушке, где неподвижно стояла женщина. Скрещенные на груди руки, холодное лицо, короткая стильная причёска. Строгий деловой костюм. От неё пахло дорогими духами и деньгами.
— Что происходит? — вышло как-то жалко. Дама вперила в меня холодный взгляд. Глаза у неё интересные — очень светло-голубые, отчего кажется, что в них лёд осел и не тает.
— Я бы тоже хотела знать, что.
Голос низкий, почти мужской. От тембра — мороз по коже.
— Я сняла эту квартиру на полгода, заплатила вперёд, — я словно оправдывалась. И тут завертелось. Бабку-соседку приволокли. А точнее, она сама примчалась, как на четыре лапы не встала от усердия. К счастью, я жила тихо, никому насолить не успела.
— Лианочка, дорогая! — запричитала бабка противным голосом. — А я-то думаю, куда пропала? Смотрю, девочка поселилась, думала, ты квартиру сдала, а оно вон как! — зыркнула на меня недобро. Правда, на расспросы полиции лгать не посмела.
— А хорошая девочка, тихая. Мужиков не водила, с работы на работу, примерная. Слова плохого не скажу.
Мне пришлось вспоминать и телефон искать, рассказывать, кто квартиру сдавал. Оказывается, не своё жильё. Замки поменял, поселил меня незаконно. Я, не спрашиваясь, на диван упала — ноги не держали.
— Влад, — устало махнула рукой женщина, выслушав мой сбивчивый рассказ о мужчине, что сдал мне квартиру.
