Да и Абидал проявил неслыханную твердость, отказавшись переезжать и Тона сдалась. Теперь они и вовсе остались вдвоем, после того, как на охоте на Абидала Верона напал дикий турон и порвал его в клочья. Охотники не донесли его дома и он скончался, не успев проститься ни с женой, ни с дочерью.
— Даже если иллама Ивейны сильна, Эйнар не обязан ее выбирать, я не могу заставлять сына, — Сагидар подошел к окну и заложил руки за спину. — Нам просто нужен повод определиться с Ивейной, не разглашая причину, и удобнее всего это будет сделать во дворце. Мне всегда нравилась эта девочка, жаль, что она так некрасива, — король вздохнул и уставился в окно. — Хотя, я давно ее не видел, может, повзрослев, она стала хоть немного привлекательнее? Подростком она, признаться, была ужасна.
Девин Северин скорбно поджал губы и жалостливо покачал головой. Что ж, какой бы ни была Ивейна, Сагидар должен убедиться в правдивости его изысканий, и если выяснится, что девочка и правда так сильна, она просто обязана занять достойное положение при дворе либо в качестве девины, либо магистрессы, но никак не торчать в этом забытом Небесным Богом селении.
***
— И ты вызвал меня специально для того, чтобы я тащился с тобой в эту глушь поздравить с днем рождения твою младенческую привязанность? Эйнар, у тебя совесть отсутствует даже в самом зачаточном состоянии, — светловолосый молодой человек с безупречной осанкой сидел на столе, свесив ногу, а напротив него развалился в кресле наследный принц Героны и на лице его блуждало выражение той безграничной скуки и вселенской печали, которое присуще юнцам, годам с семнадцати считающим себя познавшими жизнь умудренными мужами и не ждущие от нее ничего более захватывающего и исключительного. Как правило, прозрение наступает в период от двадцати до двадцати пяти, не зря в Андалурсии совершеннолетними юноши считаются с двадцати двух лет.
Им обоим как раз только исполнилось по двадцать — Дастиан, воспитанник и наследник амира Болигарда, сын его родной сестры, был всего лишь на четыре месяца старше геронского принца — потому принцу такое выражение лица было более чем простительно.
Оба молодых человека были слишком изящны для драконов, хотя уже сейчас через тонкий шелк сорочек угадывались широкие торсы и крепкие мускулистые руки. До совершеннолетия оставалось целых два года, до этого возраста, как им с детства вбивали в головы, не следует бездумно расходовать илламу, поскольку нет законного источника ее пополнения. Потому полагается воздержаться от частых полетов и обращаться по случаю крайней нужды, а без них откуда взяться мышцам и рельефу?
— Какой привязанности, Дастиан? Я вообще не понимаю, с чего отцу приспичило меня за ней отправлять, а еще и объявлять ее своей избранницей. Чушь какая. Это же Ив! Да, мы в детстве играли, с ней было весело, но когда я видел ее в последний раз, она все время молчала, жутко краснела и я там чуть от скуки не умер. Я уже пять лет отправляю ей подарки к дню рождения и она меня в ответ благодарит. Все. Я даже не знаю, что ей отсылают от моего имени, — наследник вздохнул и зевнул.
— Мой дядя отзывается о ней очень тепло, — задумчиво проговорил Дастиан и переменил позу.
— Отец тоже, — ворчливо поддержал его Эйнар. — Вот пусть сами и возятся с Ив. Что скажет Амарилия, когда узнает, кого я пригласил в замок на обряд сияния? А Тальяна?
— Ты будущий король. Ты волен приглашать кого угодно, — возразил светловолосый Дастиан.
— Ладно, вызвал я тебя вовсе не для того, чтоб пожаловаться, — принц таинственно оглянулся, — и конечно же, не для того, чтобы мы тряслись туда на моравах. Нам они понадобятся только до окраины столицы.
— Ты предлагаешь дальше лететь самим? — брови Дастиана взлетели и застыли дугой. — А куда мы потом денем моравов?
— С нами полетит Рассел Северин, отцовский девин. Мы оставим ему их и одежду.
— А он не расскажет его светлости? Мы растратим илламу и дядя потом еще с год будет зудеть и вспоминать мне этот полет!
— А разве я говорил, что в Героне нехватка желающих совершенно безвозмездно поделиться илламой с двумя привлекательными молодыми людьми, еще в придачу и принцами? Мне ли тебя учить? — Эйнар откинулся на спинку кресла и рассмеялся. — А насчет дяди, неужто ты забыл, как в прошлый ваш приезд королевские девины с ног падали, сутками заваривая зелье от зачатия и ведрами таская его в покои нашего амира? И разве кто-то видел тогда во дворце амиру Алентайну? Я вообще убежден, что эти сказки про магический брачный обряд придуманы исключительно для того, чтобы испортить жизнь молодым драконам. Это просто пережиток какой-то, ну правда, Дастиан! Ну скажи по совести, какая к тьме разница, брать илламу от жены или просто от доброй щедрой женщины?
— Да, дядя у меня любвеобильный, — тут пришла очередь смеяться Дастиану, а затем уже добавить серьезнее: — Хорошо, уговорил, летим. А насчет обряда я с тобой не согласен, друг, что-то в есть в этом, как ты говоришь, пережитке. Посмотри на своих родителей. А когда была жива амира Миррель, я точно знаю, что дядя в сторону других женщин и не взглянул ни разу.
— Вот и расспросим по дороге девина Северина, он у нас лучший ведающий по илламе, — Эйнар вскочил с кресла и, потянув за собой Дастиана, направился к двери, — а пока пойдем, у меня есть один адресок, — он хитро подмигнул приятелю, — там нам точно никто не откажет в хорошей порции первородного огня!
***
— Нет, ты мне все же объясни, почему? — геронский принц тряхнул темными прядями и сжал в руках поводья. — Почему я обязательно должен жениться, когда мне исполнится двадцать два года? И что это за возраст такой особенный?
— Это возраст, с которого юноши вроде вашего высокородия и его высочества в Андалурсии считаются совершеннолетними, — невозмутимо ответил девин.
— А почему именно двадцать два? Почему не двадцать, к примеру?
— Предполагается, что к двадцати двум годам у горячих юношей вроде вашего высокородия и его высочества появляются хоть какие-то…, — Рассел определенно хотел сказать «мозги», но сдержался, причем, с явной неохотой, — предпосылки для адекватного восприятия действительности. Те непримиримые противоречия, которые возникают между вашим внутренним миром, внешними реалиями и вашим организмом, становятся, хм… скажем, не такими непримиримыми.
Эйнар дернул поводья и подозрительно уставился на Рассела так, что даже его морав остановился. У него появилась необъяснимая уверенность, что девин над ними издевается, но тот погонял своего морава все с тем же невозмутимым видом и Эйнар припустил следом.
— Хорошо, — не сдавался он, — а женитьба тут при чем?
— Брачный обряд, проводимый в храме Небесного Бога, устанавливает между брачующимися прочную невидимую связь, так что ваша жена сможет передать вам илламу даже будучи на другом конце Андалурсии.
— А я всегда считал, что иллама передается только через… то самое, ну, вы понимаете, — неожиданно смутился принц, а затем упрямо продолжил, — мы ведь можем получать ее от других женщин, не только от супруги!
