* * *
Иногда я чувствовала себя такой же русалочкой, запертой в своей стихии, в своем мире. Вокруг было столько всего интересного, но моя жизнь текла в стенах родительского особняка и парка. Иногда мы выезжали на праздники и балы в Кали-эль-Ирин или его окрестности. Летом меня отправляли отдыхать в резиденцию на острове Кайли. И… все. Кому-то этого хватало, а мне было мало. Я хотела видеть другие страны и города, узнавать новые истории и тайны. Родной мир казался тесным и хотелось вырваться из его оков. Но женщины-майри, рожденные без крыльев, свою судьбу не выбирают. Судьбу выбирают за них — сначала отцы, потом мужья. Из этой клетки не вырваться, а попытаешься — прутья сожмутся вокруг твоего тела, круша кости и выжимая последние капли жизни.
Отец любит меня, я знаю, но стоит начать своевольничать, как управа быстро найдется. Бежать некуда и спорить бессмысленно. К моим пожеланиям пока еще прислушиваются, но лишь до поры — я не тешила себя иллюзиями. А потом… потом все. И это «все» вот-вот должно было наступить.
Ант не найдет меня. Его нет. А синяки на спине… да какая разница, откуда они взялись, если никто не встретил меня на пляже. Нельзя верить в глупые сны. Нельзя быть такой дурой. Впереди последние месяцы относительной свободы, а потом… потом придется выбрать. Да, собственно, и выбирать не из кого. Лаэдо Симони… наверное, я даже смогу его полюбить. Не так, как люблю своего анта, но хотя бы как брата. Что до Аурико — даже думать смешно…
Словно решив нанести последний удар по моей мечте, волшебный сон больше не приснился. Ни ночью перед отправлением на корабль, ни в последующие дни. Просто закрывала глаза, погружаясь во тьму, а потом просыпалась, выходя из небытия.
* * *
Каюта на корабле была маленькая и темная, но я привыкла к ней за те годы, что ездила в летнее имение. Всего-то неделю потерпеть. Судно шло быстро и к четвертому дню путешествия появилась надежда прибыть даже раньше положенного.
— Госпожа, вы очень похудели за последние дни. И побледнели. Вам нездоровится? — спросила Нария, расчесывая меня вечером.
— Все хорошо. Не беспокойся. Пройдет.
— Знаю, это очень смело с моей стороны, но… скажите, вы давно встречаетесь с тем… мужчиной?
Я удивленно посмотрела на нее, не понимая, о чем она.
— Перед нашим отъездом на вас были синяки. Тот мужчина, который их наставил… Вы… Вы же понимаете, что от таких отношений могут случиться… проблемы?
У меня на минуту создалось ощущение, что мы говорим на разных языках.
— Какие проблемы, Нария?
— А что, если у вас будет ребенок? Вы ведь к магу-целителю не ходили, чтобы… защититься. Уж об этом бы я знала.
Она насмешила меня. До слез. Бедная бесхитростная Нария. И ведь все равно не выдала меня родителям, хотя вообразила себе невесть что.
— Не беспокойся. Не было у меня никакого мужчины. Дело вовсе не в этом, — успокоила я ее.
— А в чем тогда?
— Просто тоска по тому, чего никогда не будет.
— И все? — глаза служанки недоверчиво блеснули.
— И все.
Нария задумалась, расчесывая мои волосы, а потом сказала:
— Я хочу рассказать одну историю, только боюсь, вы рассердитесь.
— Расскажи, обещаю, что не буду сердиться.
— Хорошо, — начала служанка, подумав немного. — Однажды, примерно два года назад, я услышала разговор… вашего отца с одним из… особых магов. Из тех, знаете, которые выполняют поручения тайного характера. Не подумайте, мне и в голову не приходило специально подслушивать… просто речь шла о вас и… Понимаете, госпожа, вы добры ко мне… — она смутилась и замолчала.
— Ну же, Нария, рассказывай, — забеспокоилась я.
— Из разговора я поняла, что просьбе господина Бьянчини были проверены все пустующие подводные усадьбы антов. Он так и сказал — усадьбы. И сказал, что живых там никого нет. И еще, как мне стало ясно, анты тоже маги, только не стихийные. Они умеют влиять на разум. Ваш отец назвал их как-то вроде «менталисты». Он очень тревожился за вас и велел… госпожа…
— Что он велел, Нария?! — от ужаса я даже дышать не могла.
— Он велел… убить… анта. Если найдут хоть одного.
— И? Убили?
— Не знаю, госпожа, — потупилась служанка. — Я ведь и в тот раз случайно услышала.
— Они говорили что-нибудь еще?
— Господин Келло сказал, что антам, по соглашению, полагается быть на Аркуу и, если кто-нибудь из них нарушит договор, то поставит себя вне закона, и его можно убить не опасаясь… осложнений, — Нария отложила гребень в сторону.
— Это все? Совсем все? Ты больше ничего не знаешь?
— Ваш отец сказал, что от магии антов есть защита. Черный викрим…
— Но ведь этот камень опасен.
— Потому он и приказал найти анта, а не заставил вас его носить. Но викрим опасен, если постоянно держать его при себе. Госпожа, я… — она вытащила из кармана на фартуке маленький тусклый камень. — После того случая… На вашей спине и руках были синяки. И даже на шее. Это совсем особые синяки… Значит, либо у вас есть мужчина, о котором никто не знает, либо… тот, из сна, что-то делает… не знаю как, но… я не хотела, чтобы случилось что-то страшное, — Нария совсем растерялась, а потом торопливо проговорила. — Почему вы считаете, что действительно любите этого анта? Может, он просто внушил вам любовь к нему, а на деле ничего нет? Скажите, ведь особые сны после той ночи больше не снились?
— Ты подкладывала мне викрим? — ахнула я.
— Да, госпожа. И ведь это помогло…
— Нария… — голова закружилась, пришлось схватиться о спинку стула. — Как ты могла так поступить? Духи Источника… Никогда больше этого не делай. Я с ума сходила оттого, что он не приходит ко мне. Ты ничего не понимаешь. Ничего! Никто из вас не в силах понять, как это… — воздуха становилось все меньше и меньше. — Мне нужно выйти отсюда. Здесь слишком душно… А ты останься. Не хочу тебя видеть. Дай сюда этот проклятый камень.
— Госпожа…
— Дай мне его! — закричала я, готовая отобрать у нее викрим, если не отдаст добровольно.
Служанка покорно протянула мне черный камень. Он оказался удивительно тяжелым и неприятно теплым.
— Госпожа, остановитесь! — умоляюще произнесла Нария. Она говорила почти скороговоркой, наверное, опасаясь, что я не стану слушать. — Вы живете словно во сне и не хотите просыпаться. Бежите, очертя голову, вслед за падающей звездой, но догнать ее нельзя и найти ее не получится. А потом в один прекрасный день проснетесь и поймете, что остались одна. Мечта испарится, оставив лишь сожаление о потраченных впустую годах. Но ведь вам многое дано уже сейчас, отчего вы не умеете этому радоваться?
— А что мне дано, Нария? — тихо спросила я, до боли сжимая в руках викрим и облокачиваясь на стену.
