– Зачем?
Лед не хотел отвечать на этот вопрос, потому что у него не было более-менее адекватного ответа.
– Моя сила, – решил сменить тему он. – Ее стало больше.
Он щелкнул пальцами, желая продемонстрировать то, о чем говорит, и с них сорвался хоровод идеально ровных снежинок, которые, закружившись, сложились в снежинку побольше.
– Она у тебя и была, – лицо Дьяра не дрогнуло.
– Не то, – поморщился Лед. – Другая сила. Я чувствую, будто могу все, будто во мне проснулось что-то знакомое и родное, то, что давным-давно спало, – Айсар не знал, как описать свои ощущения, но надеялся, что друг его поймет.
– Что ты об этом думаешь? – Так же ровно, не выдавая заинтересованности, спросил Эрдьяр.
– Что мы чего-то не знаем, – Айсар поднялся.
– Точнее, что мы не знаем ничего, – прищурился рыжебородый.
Седоволосый задумчиво кивнул, подтверждая правоту Дьяра.
– Передавай привет директрисе Валаринде, – рыжебородый позволил себе улыбку.
– Всенепременно! – Шутливый поклон и Айсар шагнул под тень деревьев.
Лед не спеша обошел крепость по кругу, стараясь держаться деревьев. Ему нравилась здешняя природа, и вид старого замка в свете двух лун. Обход территории тоже можно было назвать ритуалом, почти таким же странным, как чистка мозгов Эрдьяра.
Вход в комнаты директрисы был отдельным, что на самом деле было очень удобно, особенно для предотвращения слухов. Побродив еще немного, Айсайар отправился к знакомому каменному крыльцу, под которым скрывалась крепкая дверь из темного дерева.
Он уже успел ступить на первую ступень, как услышал неясный шум слева от перил. Не задумываясь, Айсар выбросил трость в ту сторону, стараясь захватить нежданного гостя, а точнее гостью. Крюк трости пришелся как раз на тонкую шею. Как бывалый рыбак седоволосый вытянул на свет сверкающую глазами девушку. В свете двух лун блеснули ярко желтые волосы.
Недовольно фыркнув, Лед освободил свою добычу.
– Сойра, ты что здесь делаешь? – Он не любил, когда кто-то не понимал его тонких намеков.
– Ты давно не приходил, – девушка, изначально настроенная крайне решительно, теперь, очевидно, растерялась, услышав ледяные нотки в голосе собеседника.
– И поэтому ты решила заявиться сюда? – Айсар начинал раздражаться.
– Вся школа гудит о том, что ты сегодня вернулся и привел пробуждающуюся, – ее взгляд забегал по его лицу, пытаясь уловить реакцию на ее слова. – Говорят, ты не просто так ее привел.
Седоволосый закатил глаза. Понятно, ревность к новенькой привела девчонку под крыльцо уже привычной соперницы.
– Тебя не должно это касаться, даже если это и так, – тоном школьного учителя резюмировал Айсайар. – Договорились?
– Но…
– Никаких «но», дорогая. Иди спать, мне тоже пора.
И больше не слушая юную преследовательницу, поднялся по лестнице, открыл дверь, которая была не заперта специально для него, и спустя еще три пролета оказался в спальне директрисы.
Валаринда, как и предполагалось, ждала его. Ее черные волосы рассыпались по темно-бордовой подушке, черная бретелька пеньюара вроде бы случайно сползла с плеча. Гладкая и белая, как мрамор, ножка кокетливо выглядывала из-под покрывала.
– Ты долго, – полусонный голос она имитировала идеально. – Ложись рядом.
Айсайар всегда играл в эту игру с ней. Она претворялась любящей и заботливой женой, а он не менее любящим мужем или чем-то вроде этого. А утром они становились снова нервной и властной женщиной-директором и недисциплинированным работником, который хоть и был ценен, но не настолько, чтобы с ним о чем-то говорить серьезно. Айсар нежно улыбнулся, включаясь в игру, и шагнул навстречу открывшимся объятиям.
Девушка падала, отчаянно открывая рот и при этом не могла издать ни звука. Айсайар рванулся к ней, но он был так же беспомощен, как и несчастен сейчас, в эту минуту, когда она летела вниз с острой, обледенелой скалы. Он не мог ей помочь, он мог лишь смотреть, как она метр за метром приближается к своей смерти. Вот осталось совсем немного и ему хочется закрыть глаза и не видеть того, что сейчас произойдет, но он не может себе этого позволить. Он должен быть с ней сейчас. Хотя бы так, хотя бы взглядом.
Мгновение и хрупкое тело в развевающихся сероватых одеждах достигает первого острого камня, бьется об него и падает дальше, чтобы встретиться с еще одним, и еще. Изломанная кукла в серо-красном наряде долетает почти до самой воды, когда Айсайар понимает, что кричит, и, наверное, уже долго:
– Нет! Нет! Нет!!!
Звук собственного голоса вырывает его из сна.
Он уже проснулся, все еще продолжал выкрикивать бесполезное слово. Руки седоволосого дрожали, а сердце не могло восстановить привычный ритм. Женщины, в чьей постели он провел эту ночь, уже не было рядом, иначе она бы точно вылила на него ушат воды.
Что это было? Этот сон был слишком реальным для сна. Настолько, что оставил в груди щемящее чувство невосполнимой потери. Как будто бы это все было на самом деле, как будто бы где-то действительно упала со скалы очень дорогая ему девушка, а он не смог ее спасти.
Айсар сел на кровати, потер лицо ладонями, пытаясь прогнать видение умирающей девушки, застывшее перед глазами. Но образ никак не желал уходить, болезненное воспоминание сна, щемило горло, заставляло руки нервно перебирать край бордовой простыни.
Умывание холодной водой так же не помогло, а зеркало в позолоченной раме, так умело расширяющее визуальное пространство опять же бордовой комнаты, показывало не жизнерадостного парня с хитроватой улыбкой, а уставшего и надломленного, с темными кругами вокруг глаз, потухшим взглядом и осунувшимся лицом, которое стало старше будто бы на вечность. Он практически неосознанно потянул нить Внешней Силы, пытаясь через нее почувствовать девушку из сна все равно в каком из миров, но по неведомой причине, он мог ощущать только пробуждающуюся – она еще спала беспокойным сном в своей комнате. По ощущениям они и были практически идентичны, но все же пробуждающаяся не была девушкой из сна и Айсар очень хорошо это понимал. Но, почему же тогда они ощущались почти как один и тот же человек? На этот вопрос у седоволосого не было ответа. Возможно, сон вообще стал всего лишь игрой воображения, которое разыгралось от пробуждения сил и встречи с явно необычной девчонкой.
Размышлять о чем-то столь серьезном было не привычно. Сколько он себя помнил, он всегда не особенно думал о том, что прошло. И так же мало о том, что будет дальше.
Он помнил, как пришел в себя первый раз. Это было так давно в одном из миров, кажется в десятом. Айсайар помнил ту лачугу. На стенах висели шкуры различных животных, некоторых из них он узнавал, некоторые не поддавались его идентификации. На полу также валялась грязно коричневая шкура, своим краем практически попадая в открытый очаг. В помещении, если так можно было назвать это место, было душно, в воздухе витали горьковатые запахи трав, наверное, полыни больше всего. Он помнил, как не сразу смог пошевелиться, как почувствовал, что левая нога не может двигаться, но очень сильно болит. Помнил ощущение сухости во рту, вязкости застарелой крови под языком и на небе. Вот таким было его рождение.
