Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Наконец, последняя составляющая темной тетрады — садизм, о котором мы уже немало говорили. Его включили в тетраду недавно, в 2013 году, и на самом деле это добавление стало побочным эффектом исследования про уничтожение насекомых (помните Кексика, Чувака и Милашку?). После серий экспериментов, посвященных повседневному садизму, Эрин Бакелз с коллегами предложила расширить знаменитую «темную триаду» до «темной тетрады» (куда вошли психопатия, садизм, нарциссизм и макиавеллизм)[41]. Тьма получила новое измерение.
Те из нас, кто набирает высокий балл по шкале оценки одной из этих темных черт, и особенно те, у кого выражены все характеристики, гораздо больше склонны нарушать правила общества. Темная тетрада делает то, что пожелает. Но всегда ли это плохо?
Хорошая сторона ваших плохих качеств
Многие черты, которые на первый взгляд кажутся крайне плохими, при более тщательном рассмотрении могут оказаться ценными. Исследования, посвященные темной тетраде, показывают, что некоторым из нас эти характеристики помогают преуспеть. Наш исследователь с мозгом психопата, Фэллон, утверждает, что психопатия делает его более амбициозным. Схожим образом некоторые аспекты макиавеллизма, особенно готовность делать все, что потребуется, чтобы добраться до вершины, способны помочь выжить в условиях корпорации.
В 2001 году вышла статья, озаглавленная «Так ли плох нарциссизм?» (заголовок, достойный пера нарцисса)[42]. В ней исследователь Кит Кэмпбелл заключает, что «нарциссизм может быть функциональной и здоровой стратегией для совладания с современным миром. Представление, будто нарциссы хрупкие, пустые или депрессивные, просто не соответствует текущим исследованиям на основе нормативных выборок».
А что же садизм? Тут немного сложнее. Мне кажется, что в постоянной борьбе наших нравственных представлений, эмпатии и желания выжить капелька садизма может быть полезна. Если мы получаем удовольствие от жестокости, убивать животных, людей или делать другие неприятные вещи, от которых зависит наше выживание, легче. В то время как эмпатия мешает причинять боль другим, садизм способен помочь нам делать то, что нужно.
Возможно, у вашей плохой стороны есть что-то хорошее. Интуитивно, однако, нам все равно кажется, будто должны быть люди и поступки, которые безоговорочно злы. Пока мы таких не нашли. Эта глава показывает, что не существует злого мозга, злой личности или даже злых черт. Мы можем охотиться за ними, сколько пожелаем, применяя психологические тесты и навешивая социальные ярлыки, но в итоге мы обнаружим, что путаемся в сложных и тонких аспектах человеческих качеств. Даже один из исторических архетипов злодея, Гитлер, был человеком с неврологическим профилем, возможно, не слишком-то отличным от нашего, хотя нам и хочется верить в обратное.
На протяжении этой книги мы изучим немало аспектов человеческого поведения с негативными последствиями — расходящегося с нашими ценностями, считающегося злым. Мы не станем сторониться того, от чего нам становится не по себе, и будем постоянно задаваться главным вопросом: «Зло ли это?»
В детстве я любила мультсериал «Скуби-Ду». Команда из четверых ребят и их говорящий пес разъезжали в «Фургончике тайн» в поисках чудовищ, терроризировавших округу. Дети пытались найти подсказки, кто же является монстром, и в итоге ловили и раскрывали его. Им всегда оказывался обычный человек в костюме. Никаких чудовищ не было.
Как и команда Скуби, мы можем обнаружить, что невольно охотимся за простым решением, простой отговоркой, простым словом — «зло». Но вместо этого мы увидим, что не существует одного простого объяснения, почему люди ведут себя «плохо», но этих объяснений много и они содержат немало деталей.
И хотя между мозгом тех, кто совершает «плохие» поступки, и тех, кто их не совершает, может существовать много различий, подтверждение сходства между нами гораздо более удивительно, чем настойчивое выделение этих различий. Похоже, что мозг делает всех нас способными нанести вред. Но если мозг преступника нельзя с легкостью вычислить, что мешает многим из нас действовать в соответствии с садистскими импульсами? Например, какая разница между вами и убийцей? Что ж, этим вопросом мы теперь и займемся.
2. Прирожденные убийцы. Психология жажды крови
О серийных убийцах, токсичной маскулинности и этических дилеммах
Мы любим убивать. И это здорово, ведь, чтобы выжить, нам нужно убивать. Голодны? Убейте какую-нибудь зверюшку себе на ужин. Болеете? Убейте бактерии, пока они не убили вас. Вам кто-то угрожает? Убейте из соображений самообороны. Не уверены, кто перед вами? Убейте — на всякий случай.
Мы так любим убивать, что нас называют сверххищниками. Все потому, что люди убивают больше других и с большим размахом, чем любой другой хищный зверь. В статье 2015 года, представившей обзор деятельности различных хищников, специалист в области охраны природы Крис Даримон и его коллеги заключили: люди убивают так много, что «меняют экологические и эволюционные процессы на всей планете»[43]. Более того, ученые объявили: масштаб убийств настолько велик, что потери невосполнимы.
И пока вся эта бойня продолжается, кое-что беспокоит нас больше всего: убийства представителей нашего вида. Но мы странно к ним относимся. С одной стороны, мы осуждаем такое поведение, а с другой — фантазируем о нем.
Некоторые мечтают выбросить своего начальника из окна, навсегда заткнуть орущего младенца, а кто-то воображает, как заколет бывшего возлюбленного точным ударом ножа в сердце. Я регулярно чувствую, что хочу кого-то убить — ну, знаете, немножко. Особенно когда люди тормозят в аэропорту.
Нормальность фантазий об убийствах — или «гомицидальных идей», как их порой называют исследователи, — впервые была установлена Дугласом Кенриком и Вирджилом Шитсом из Университета штата Аризоны. В 1993 году эти два психолога спрашивали людей, фантазировали ли те когда-либо об убийствах[44]. Пожалуй, удивительно, но большинство признали это. По результатам первого исследования 73% мужчин и 66% женщин ответили «да». Чтобы подтвердить, что это не была выборка, состоящая из особо жестоких людей, и чтобы собрать больше данных о предметах фантазий, ученые провели второй опрос. Они получили сопоставимые результаты. На этот раз 79% мужчин и 58% женщин подтвердили, что фантазируют об убийствах. Кого же они хотели убить? Мужчины чаще всего воображали, как убивают незнакомцев и коллег, а женщины предпочитали членов семьи. Другой популярной мишенью оказались отчимы и мачехи — чем не хоррор-версия сказки о Золушке.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
