«Позвольте от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы спасли меня из реки. Было глубоко, холодно, и на мне была очень тяжелая одежда. Наверное, в детстве мне стоило научиться плавать; тогда я, по крайней мере, попыталась бы спастись. Я же оказалась в ловушке от страха и паники.
Вот почему я решила вам написать. Мне сказали, что я сильно оцарапала вас. Моя сестра Мария часто напоминает мне об ущербе, который я вам причинила; вряд ли маркиз Уинслоу принес вам свои извинения.
Во всем виновата я.
Думаю, что и вам мое спасение далось нелегко. По словам Марии, когда вы вынесли меня на берег, вы выглядели неважно. Надеюсь, что вам уже лучше. Надеюсь, вам стало плохо не потому, что вы поделились со мной остатками воздуха.
Кроме того, надеюсь, что мне удастся снова встретить вас, чтобы передать это письмо, и вы найдете в каждом его слове мою искреннюю и совершеннейшую благодарность.
Сефора Фрэнсис Коннот».
Фрэнсис улыбнулся, увидев, что у них есть общее имя; он провел по строчке пальцем. Он не мог припомнить, получал ли раньше от кого-нибудь благодарственные письма. Ему приятно было представлять, как Сефора его пишет, аккуратно и изящно выводя букву за буквой.
Знает ли она о нем хоть что-нибудь? Доходили ли до нее слухи, которыми он не мог гордиться?
Наклонившись вперед, он разгладил листок и перечел письмо. Затем сложил и убрал в карман, стараясь не помять. Шум за дверью привлек его внимание. Уже поздно, за полночь. Кого принесло в такой поздний час?!
Когда дверь распахнулась и он увидел на пороге очень сердитую и растрепанную девочку, он сразу понял, кто она такая.
– Пустите! – Она выдернула руку у пожилого адвоката и шумно выдохнула.
– Полагаю, мисс Анна Шерборн?
Глаза точно такого цвета, как у него, сердито сверкнули, так напомнив Фрэнсису фамильные черты и характер Дугласов, что он на некоторое время лишился дара речи. Игнотус Уиггинс сделал шаг вперед.
– Извините, милорд, что мы приехали так поздно, но у нашего экипажа отлетело колесо; на починку ушла целая вечность. Итак, лорд Дуглас, я исполнил свой последний долг по отношению к мистеру Клайву Шерборну. Завтра я уезжаю на север Англии, к родне в Йорк. В Лондон я уже не вернусь. Мисс Шерборн нужен домашний очаг. Надеюсь, вы дадите ей крышу над головой. Перед тем она жила у приходского священника, но ее выгнали.
С этими словами Уиггинс откланялся.
Фрэнсис жестом пригласил девочку войти; она очутилась на свету. Она оказалась небольшого роста и черноволосой. Он невольно удивился: и ее мать, и его дядя были блондинами.
Девочка наблюдала за ним исподлобья; на ее худом личике читались гнев и что-то еще, но что – он пока не мог определить. Может быть, потрясение от того, что ее вот так подкинули.
– Я лорд Дуглас.
– Я знаю, кто вы… сэр. Он мне сказал, – ответила девочка с необычной интонацией, которая повышалась к последнему слову.
Сняв с пальца перстень с печаткой, он положил его на стол между ними.
– Мисс Шерборн, знаком вам этот герб?
Она долго смотрела на печатку.
– Насколько мне известно, у вас есть золотой медальон с таким же гербом. Его прислали вам после того, как вы во младенчестве покинули дом вашего отца – судя по документам, которые мне вручили.
Теперь он заметил на ее лице замешательство, желание сбежать. Фрэнсис осторожно надел перстень на палец и глубоко вздохнул.
– Вы – незаконнорожденная дочь лорда Дугласа, который был моим дядей. Ваша мать недолго была его… любовницей, и плодом связи стали вы. – Фрэнсис не знал, правильно ли поступает, выражаясь без обиняков, но все же решил: если девочка росла в таком доме, который описал ему юрист, вряд ли она отличается чрезмерной стыдливостью. Кроме того, все было написано черным по белому.
– Моя мать недолго со мной возилась. У нее были другие друзья, и я часто была просто обузой. Ни о каком лорде она не говорила.
Девочка положила руку на высокую спинку кресла. Грязные ногти были обкусаны; на среднем пальце виднелась ссадина.
– Что ж, обещаю, что здесь о вас… о тебе… хорошо позаботятся. Я твой двоюродный брат, Анна, и даю тебе честное слово, что никогда тебя не прогоню.
Изумление у нее на лице подсказало: несмотря на свою недолгую жизнь, ей еще никто ничего не обещал, и теперь ей стало страшно.
– Сэр, там, откуда я приехала, честное слово немного значит. Любой может обещать что угодно.
– Знай, Анна, что в моем доме слово кое-что значит. Запомни это.
Когда в комнату вошла миссис Уилсон – по его распоряжению, она на несколько секунд задержалась, – Фрэнсис попросил, чтобы девочку накормили, искупали и уложили спать. Говоря с ней, он заметил, что Анна Шерборн валится с ног от усталости. Если его экономка выглядела удивленной из-за того, какой неожиданный оборот приняли события, она этого не показала. Просто взяла неожиданную и неряшливую гостью за руку и повела на кухню.
– Пошли, милочка, мы найдем тебе что-нибудь поесть, у тебя такой вид, словно ты голодаешь, а в нашем доме так не принято.
