Чувствуя, как сердце каменеет от горького разочарования, Финн сквозь зубы произнес:
— Вы правы. Это невозможно. И что же вы собираетесь делать дальше, Мэгги? Просто исчезнете, не сказав даже «Спасибо за то, что меня поимели»? Как же я мог забыть, что городские дамочки любят при случае порезвиться, отдаться природе, так сказать, особенно если уверены, что об этом никто не узнает. А потом помашут ручкой — и привет! Что ж, я уж расстараюсь, чтобы вы меня крепко запомнили.
Прежде чем Мэгги успела что-то сообразить, Финн шагнул вперед, прижав ее к стене, наклонился и впился губами в ее рот, грубо и страстно, изливая в этом поцелуе свой гнев и… свое желание.
Мэгги чувствовала, как на нее накатывает жаркая волна. Она лихорадочно отвечала на злые поцелуи Финна, то хватаясь за его рубашку и притягивая его к себе, то стараясь его оттолкнуть. Ей хотелось вырваться — и в то же время поддаться ему, и не просто поддаться, но и ответить. Обоих поглотило пламя страсти и ненависти друг к другу. Мэгги хотелось убить его на месте… и обнять, прижаться к нему, впитать и больше не выпускать, чтобы Финн стал пленником, беспомощным и покорным ее воле, чтобы страдал по ней, не мог жить без нее, чтобы…
Мэгги чуть не упала, когда он внезапно убрал руки и отступил, и, ошеломленная тем, что он посмел ее отвергнуть, она горящим взглядом уставилась в его злые глаза.
Первым молчание нарушил Финн. Бесцветным голосом, таким равнодушным, что у Мэгги упало сердце, он сказал:
— Сам не знаю, кто из нас мне отвратительнее.
— Считается, что это у женщин семь пятниц на неделе, — отозвалась Мэгги, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Утром вы клялись мне в любви, а теперь…
— Это была не любовь, — резко оборвал ее Финн. — Один Господь знает, что это такое, только это похоже на любовь не больше, чем дьявол на ангела. — Один только Господь знает, чего стоило Финну отказаться от своих чувств, поставить гордость выше любви, которую он решил вырвать из сердца.
Боясь сказать что-то такое, что выдаст ее с головой, Мэгги круто развернулась и кинулась к двери.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Она и не ожидала, что Шрусбери — такой симпатичный городок. Скорее даже не городок, а настоящий город, поправила себя Мэгги. Она приехала сюда на машине, которую взяла для нее напрокат Гейл, и, припарковавшись, направилась к бутику, о котором ей сообщила все та же помощница, чтобы купить себе что-нибудь из одежды.
Город, раскинувшийся в излучине реки, был очень живописен. Все тут дышало историей. Мэгги на минуту остановилась, любуясь прелестным двориком около средневекового здания. Пройдя немного дальше и свернув за угол, она увидела магазин. Его витрины изяществом оформления не уступали лондонским.
Толкнув дверь, Мэгги вошла внутрь, перед ней тут же возникла радушно улыбающаяся продавщица. Мэгги ответила ей вежливой улыбкой и в нескольких словах объяснила, что она ищет.
— Кажется, у нас есть именно то, что вам нужно, — радостно объявила девушка. — Немного поздновато, сезон на исходе, но одна наша клиентка сделала заказ заблаговременно, а потом выкупила не все, кое-что осталось. — Продавщица заговорщицки улыбнулась. — Она работала в Нью-Йорке, кого-то там встретила и переехала туда насовсем.
Говоря это, она шла вдоль вешалки, перебирая висевшую на плечиках одежду и то и дело поглядывая на Мэгги. Увидев длинное кашемировое пальто медового цвета, Мэгги замерла от восхищения. Даже не примерив пальто, она уже твердо решила его купить, а померив, почему-то подумала: что бы сказал Финн, увидев ее в этом пальто?
Почему она должна об этом думать? Нахмурившись, Мэгги сняла пальто и протянула его продавщице. Та решила, что покупательницу не устраивает слишком высокая цена, и, словно оправдываясь, стала говорить, что, мол, ничего не поделаешь, это эксклюзивная модель…
— Оно замечательное. Я в него влюбилась, — перебила девушку Мэгги и прикусила язык, с которого соскочило слово, причиняющее ей боль.
Финн… Финн… Ну почему она не может выбросить его из головы? Что бы она ни делала, мысли все время возвращаются к нему, ругала себя Мэгги, выходя часом позже из магазина в кашемировом пальто, надетом поверх купленного в придачу костюма.
Сеанс магазинной терапии почему-то не подействовал, как действовал всегда, и Мэгги, сидя в уютном теплом бутике и попивая прекрасный кофе, поданный продавщицей, ощущала в душе холодную пустоту и бесприютность, как будто она снова стала ребенком, с завистью наблюдающим за своими счастливыми ровесниками, которых любили и баловали.
Но это было до того, как она попала к бабушке с дедушкой, окружившим ее любовью и заботой, до того, как она уверила себя в том, что одиночество и независимость — и материальная, и эмоциональная — самое лучшее для нее, ведь на чувства никогда нельзя положиться. Сейчас, оказавшись снова в своем пустынном мирке, Мэгги никак не могла взять в толк, что ее заставило вести себя так, как она себя вела. Мало того, ей взбрело на ум, будто она влюблена. С чего вдруг? Такая неустойчивая, ненадежная и непонятная вещь, как любовь, совершенно не вписывалась в ее жизненное кредо.
Мэгги поздравила себя с выздоровлением. То, что случилось, достойно сожаления, это выявило в ней слабость, о которой она прежде и не подозревала, но никаких тяжелых последствий из сего не проистекает. Что же до Финна, которому не откажешь в обаянии и мощной сексуальности, то для него она была всего лишь еще одной дурой в веренице дур, которых он довел до помешательства. У Мэгги разгорелось лицо при воспоминании о том, какой идиоткой она себя выставила. Слава богу, что она его больше никогда не увидит. Мэгги тряхнула головой и, взглянув на часы, заспешила к машине.
До отеля в Лэмптоне полчаса езды. Она прибыла туда вчера на такси, которое Финн вызвал на ферму. Потребовалась масса терпения и вся ее деловая хватка, чтобы уговорить менеджера отеля заплатить таксисту, а также позвонить Гейл, которая не только поручилась за нее, но и сообщила менеджеру номер своей кредитной карточки, дабы тот отпустил таксиста и выдал Мэгги некоторую сумму наличными, пока не прибудут ее новые карточки. Их прислали сегодня утром, к ее великому облегчению.
Мэгги сама не заметила, как ускорила шаг. Она до сих пор словно ощущала спиной враждебный взгляд Финна. То, что произошло между ними, было не более как временным умопомрачением, совершенно ей не свойственным и чуждым. Хорошо хоть жизнь сама положила этому конец.
Ветер пробрался под теплое кашемировое пальто, Мэгги зябко поежилась. Она была так поглощена своими мыслями, что мозг ее не сразу зафиксировал то, на что уже отреагировало тело: человек, стоявший неподвижно, точно статуя, метрах в пяти от нее, был не кто иной как Финн.
— Финн, — невольно прошептала Мэгги и почувствовала, как жаркий озноб, если таковой вообще существует, охватил ее с ног до головы.
— Мэгги! — Он был так ошеломлен, что, забыв обо всем, подталкиваемый лишь одним желанием — схватить ее в охапку и унести куда-нибудь подальше, где никого не будет и где он докажет ей, как им хорошо вместе, — сделал несколько шагов по направлению к ней.
