Анна закрыла дверь в ванную комнату. Она чувствовала себя хуже некуда. Ей и раньше приходилось сталкиваться с невменяемыми мужчинами, но грязные оскорбления, которые позволил себе отпустить в ее адрес Джек Бейли, задели ее до глубины души. В случившемся Анна винила только себя. Можно было провести этот вечер если не на балете с Дэймоном, то хотя бы дома с хорошей книгой, а она предпочла принять предложение Джека.
Анна приняла душ, и ей стало немного легче. Выключив воду, она услышала приглушенный звон посуды, доносящийся не то из кухни, не то из гостиной. Похоже, Дэймон готовил не только кофе.
Анна вдруг вспомнила себя пятнадцатилетнюю, но это отнюдь не были ностальгические воспоминания о славной юности. Ей вспомнился отчим, его тяжелые шаги мимо ее комнаты или ванной комнаты, где она принимала душ. Анне не раз приходилось невольно подмечать, как он прислушивается и присматривается к ней якобы затем, чтобы правильно влиять на быстро взрослеющего подростка. Ее коробило, когда он под каким-нибудь предлогом без стука заглядывал в ее комнату.
Анна велела себе остановиться. Ей больше не пятнадцать, и никто не посягает на ее невинность. Она сильная женщина двадцати пяти лет, ей пора перечеркнуть болезненные воспоминания прошлого и память о Филиппе Стоуне — втором муже ее матери.
Но в голове кружилось:
— Ты такая миленькая, Энни. Ты вот-вот станешь соблазнительной женщиной.
— Прекрати, Фил, — обрывала она его. — Я расскажу маме.
— А что ты ей расскажешь, Энни? Ей самой известно, что ее дочь красавица и скоро станет еще лучше. Клянусь, множество мужчин будут бредить тобой. Я знаю, о чем говорю.
Анна взглянула на себя в зеркало. Не надо было вспоминать о прошлом! Последний раз она встречала Фила, когда ей было семнадцать. Он перестал контролировать себя, его домогательства стали регулярными и вовсе не игривыми, как прежде, а угрожающе откровенными. Когда он в очередной раз положил свою лапу на ее ягодицу, Анна решила собирать чемоданы, что и сделала незамедлительно.
Анна ничего не рассказала матери. Впрочем, та не стала расспрашивать дочь о причине столь поспешного отъезда, и это было самым горьким. Джудит впервые казалась счастливой после своего драматического развода с Ларсом — отцом Анны. Девушка переехала к друзьям. Первое время ей было очень непросто, денег катастрофически не хватало, и она голодала. Но ее жертвенный поступок не спас мать от очередного болезненного разочарования, увенчавшегося скандальным разводом. Джудит не относилась к числу тех женщин, которые тщательно просчитывают каждый свой шаг.
Для Джудит наступили тяжелые времена, она впала в депрессию, просила дочь вернуться домой, но Анна не смогла простить нанесенную ей обиду. Она начала новую жизнь, стала хорошо зарабатывать, ощутила вкус свободы…
— Анна, ты скоро? Твой кофе остывает, — крикнул через дверь Дэймон.
— Да, да, я уже выхожу, — Анна тряхнула головой, отгоняя воспоминания.
Глава пятая
Войдя в свою гостиную, Анна обнаружила там развалившегося на диване Дэймона. Он успел избавиться от пиджака и галстука, а также расстегнул ворот сорочки. Дэймон полулежал на мягких подушках, опершись локтем о подлокотник, его голова покоилась на спинке дивана. Ноги Дэймона были вытянуты, он выглядел невероятно усталым и измученным.
Сначала Анне показалось, будто она попала в какой-то чужой дом. Присутствие Дэймона диссонировало с утонченным декором ее девичьей гостиной.
— Вижу, тебе удалось почувствовать себя как дома? — Анна недовольно наморщила лоб. Она не хотела быть неучтивой, это получилось само собой, уж очень неприятно поразила ее поза Дэймона.
Ничего не ответив, Дэймон встал, подошел к музыкальному центру с колонкой дисков возле него, выбрал приглянувшийся и включил музыку. Вел он себя не просто уверенно, а прямо-таки по-хозяйски. В голову Анны закрались некоторые сомнения относительно его планов на ночь, но она тотчас их прогнала.
— Твой кофе, — Дэймон указал на кофейный столик и вновь растянулся на миниатюрном диванчике, проигнорировав недовольный взгляд хозяйки квартиры. — Я позволил себе похлопотать на твоей кухне и сделал нам несколько сандвичей. Ты ведь голодна, я прав?
— С чего ты взял?
— Я весьма наблюдателен.
Анна присела рядом с ним на диванчик, благо места хватило, и принялась есть, жадно отхлебывая все еще горячий кофе.
— С таким количеством еды одна я не справлюсь, — сказала она, прожевав очередной кусок.
Дэймон до сих пор не притронулся к бутербродам.
— Снова придется тебя выручать. Тяжелый выдался вечер, — произнес он, глубоко вздохнув, и взял с тарелки аппетитный бутерброд.
Анне бутерброды понравились, и она посчитала нужным это отметить:
— Не думала, что ты такой потрясающий повар.
— С делами, не требующими исключительных талантов, я легко справляюсь. Я не меньше, чем ты, ценю свою независимость и считаю, что если не хочешь умереть с голоду, надо уметь себя накормить. У меня не настолько большой штат служащих, чтобы я мог избаловаться. Кроме того, моя жена была отчаянной феминисткой и с самого первого дня нашей совместной жизни дала мне понять: обслуживать меня она не собирается.
Анна постаралась скрыть свое изумление, вызванное последним признанием Дэймона, и, лишь выдержав значительную паузу, небрежно спросила:
— Значит, ты еще и женат?
— Был.
Анна про себя облегченно вздохнула. Нет, она вовсе не рассчитывала на роман с Дэймоном, но не в ее правилах принимать у себя поздним вечером женатых мужчин. Она вопросительно посмотрела на него, ожидая продолжения истории.
— Она умерла восемь лет назад, — спокойным тоном проговорил Дэймон.
— Прими мои соболезнования. Трагическая случайность или болезнь?
— Сочетание обоих этих обстоятельств. Элен, так звали мою жену, с детства страдала от астмы. До определенного момента с помощью медикаментов ей удавалось держать свое здоровье под контролем, но однажды во время тяжелого приступа у нее под рукой не оказалось ингалятора. Эта оплошность стоила ей жизни. Меня тогда не оказалось поблизости, я был в командировке, а когда вернулся, узнал, что моей жены не стало. Приступ застал ее на верхнем этаже нашего дома, где располагалась ее студия. Она не любила, когда ее отвлекали от работы, поэтому домработница обнаружила ее, когда было уже слишком поздно.
— Чудовищная история. Ты скучаешь по своей жене?
— Это было давно. Скучал. Но не во мне дело. Не стало очень энергичного человека, любившего жизнь больше всего на свете. Элен хотела многое успеть. Эта болезнь никогда не позволяла ей расслабиться, и она научилась наслаждаться каждым мгновением каждого дня и помогала другим увидеть вокруг себя лучшее, а не растрачивать свою жизнь на уныние и скуку.
— Смерть ужасна, даже несмотря на то, что это повод задуматься о красоте и непостижимом величии жизни. Меня всегда удивляли люди, которые смотрят на смерть философски.
