Как глупо. И все же когда он наблюдал за плавными движениями Клер Темпл, похожими на движения принцессы из волшебной сказки, его не покидала мысль, что соблазнить прелестную Клер было бы совершенно бессовестно. Корд имел очень большой опыт по части женщин, тогда как Клер… он не был уверен, что она до конца понимает, в чем заключаются различия между мужчиной и женщиной.
Соблазнить ее – это все равно что оторвать крылышки у прекрасной бабочки.
Настроившись против женщин вообще и ругая себя за то, что, прежде чем поехать домой, он не удовлетворил настоятельной физиологической потребности, Корд посмотрел на стопку бумаг, лежащих на столе. Он снял сюртук и набросил его на кресло, потом ослабил и снял шейный платок, закатал рукава рубашки и приготовился поработать пару часов.
Его взгляд упал на шахматный столик в углу кабинета. Корд нахмурился и повернулся к нему.
Корд уставился на шахматные фигуры. Он точно знал, где стояла каждая, он изучал их расположение такое множество раз, что мог закрыть глаза и увидеть их во сне. Что-то изменилось. Немного, но изменилось. Когда он понял, что одна фигура стоит не на прежнем месте, его охватил гнев.
Он сказал себе, что этого не может быть, но, увидев, что конь теперь угрожает его слону, припомнил, как они с Итаном начинали разыгрывать эту партию, которая могла навсегда остаться незаконченной, и на его щеках заиграли желваки. Уверенный, что кто-то из слуг передвинул фигуру, он стремительно вышел из кабинета, полный негодования, быстро прошагал по холлу и спустился вниз.
Погруженный в мысли об Итане, он шагал и шагал, прошел мимо кухни в конец коридора и, все еще пылая гневом, постучал в дверь комнаты Виктории Темпл. Он не стал дожидаться ответа, просто поднял крючок и через крохотную гостиную прошел в спальню.
Грохот его шагов должен был разбудить ее. Дверь спальни ударилась о стенку, и Тори резко села в своей узкой постели и заморгала, пытаясь сбросить с себя сон.
– Доброе утро, миссис Темпл. Есть важное дело, которое я хочу обсудить с вами.
Она еще несколько раз моргнула.
– Что? – Она сидела в тонкой белой ночной рубашке, ее обычно чистые зеленые глаза закрывались от усталости. Толстая каштановая коса свешивалась на плечо, несколько выбившихся прядок колечками лежали на щеках.
Он думал, что она просто привлекательна. Теперь же видел, что она более чем привлекательна. Правильные черты лица, полные губы и прямой аристократический нос – Виктория Темпл была очень красивой. Если бы ее не затмевала неземная красота сестры, Корд давно заметил бы это.
Она повернулась к нему, и кровь в его жилах сгустилась. В лунном свете, проникающем через окно, он мог видеть очертания ее грудей, темные кружки сосков, бледный изгиб шеи у маленького розового бантика на ночной рубашке.
– Милорд?
Он перевел взгляд на ее лицо, увидел, что она смотрит на него как на безумного, и новый приступ гнева овладел им.
– Миссис Темпл, нам необходимо обсудить это сейчас – это очень важно.
Она, кажется, окончательно проснулась. Взглянув на себя, она лишь сейчас поняла, что почти неприкрыта и что рядом с ее кроватью стоит мужчина. Коротко вскрикнув она натянула одеяло на свою прекрасную грудь.
– Лорд Брант, ради Бога! Среди ночи. Нужно ли мне говорить, что ваше появление в моей спальне совершенно неприлично?
В высшей степени неприлично и очень возбуждающе.
– У меня есть на то причина, миссис Темпл. Я ведь уже сказал, что хочу обсудить с вами очень важную вещь.
– И какую же?..
– Миссис Миллз, несомненно, проинформировала вас насчет шахматного столика в моем кабинете.
Она задвигалась на кровати, перемещаясь к изголовью и одновременно натягивая на себя одеяло, пока ее плечи не оказались прижатыми к спинке кровати.
– Насчет чего?
– Миссис Миллз и остальные слуги получили строгий наказ ни при каких обстоятельствах не переставлять фигуры.
– Вы хотите сказать… кто-то трогал их?
– Именно, миссис Темпл, и я надеюсь, что вы отыщете виноватого и проследите, чтобы впредь он не дотрагивался до шахмат.
– И вы явились… в мою комнату в… – она взглянула на маленькие часы, стоявшие на столике, – в половине четвертого ночи, потому что кто-то передвинул шахматную фигуру? Я не вижу никакой необходимости врываться в мою спальню посреди ночи.
– Что вы видите и чего не видите, это ваша забота. Я не хочу, чтобы на доске что-нибудь менялось, пока не вернется мой кузен.
– Ваш кузен?
– Именно. Капитан Итан Шарп с "Морской ведьмы". Он и его команда не вернулись.
Она не сразу смогла произнести:
– Мне жаль. – Он не знал, что она прочитала на его лице, но ее черты смягчились. – Вы, должно быть, очень тревожитесь за него.
Что-то было в ее словах. Или в том, как она взглянула на него. Его гнев испарился, как будто в нем проделали дырку.
– Да, разумеется, я признателен вам за эти слова. В любом случае, если вы узнаете, кто двигал фигуру, пожалуйста, скажите ему, чтобы больше он этого не делал.
Она смотрела на него, залитого светом луны, и видела перед собой измученное лицо.
– Может быть, лучше доиграть эту партию, милорд. Иногда воспоминания приносят больше вреда, чем пользы. Когда капитан Шарп возвратится, вы сможете начать новую.
Он и сам подумывал об этом. Шахматная доска была постоянным мучительным напоминанием, не дающим забыть о том, что Итан пропал, может быть, уже мертв.
– Просто сделайте, как я прошу, миссис Темпл.
Корд еще раз бросил долгий взгляд на Викторию, сидевшую в постели, и подумал, что она невероятно привлекательна. При свете луны ее глаза были как два зеленых омута, губы немного припухли. Ему захотелось сдернуть простыню, задрать ее ночную рубашку и жадно ласкать ее восхитительное тело, угадываемое под тонким ночным одеянием. Ему захотелось выдернуть ленту из ее косы и запустить пальцы в тяжелый темный водопад ее волос.
Тело напряглось от возбуждения, Корд повернулся и вышел. Покидая комнату, он удивленно тряхнул головой – что это с ним? Он никогда не интересовался служанками, и вот две из них захватили его воображение.
Но по-разному. К одной его влекло чувство прекрасного, как к вазе искусной работы или к хорошей картине.
Другая интриговала его своим острым язычком и тем, что по природе своей была защитницей. Теперь, когда он увидел ее в ночной рубашке, она возбудила в нем и мужские желания.
Зря он не посетил мадам Фонтено, сказал он себе, поднимаясь по лестнице. В постели он предпочитал иметь дело с женщинами такого сорта. И снова подумал о Виктории Темпл.
Теперь, когда Оливия Ландерз ушла из его жизни, ему срочно требовалась новая любовница. К Клер его больше не тянуло, он начал думать, что ошибся в выборе. Если младшая сестра была застенчивой и пугливой, то Виктория держалась стойко и по крайней мере не боялась его. За внешней сдержанностью угадывалась страстная натура, и он не прочь был узнать ее получше.
