Эстер выслушала его без возражений. То же самое говорила ей мать всякий раз, когда они с ней встречались.
— Я наслаждаюсь жизнью. Время от времени.
— Судя по твоим рассказам, вечер, проведенный с Патриком Хэзердом, как раз такой случай. Позволь же ему пополнить твой эскорт.
Эстер прыснула:
— Можно подумать, у меня мужской гарем!
Похоже, Патрик Хэзерд был того же мнения, что и Роберт Конвей. На следующий день утром он позвонил ей. Она еще не успела уйти на работу. Патрик спросил, под рукой ли у нее ежедневник и в какие дни она свободна.
Эстер была несколько ошеломлена.
— Как насчет субботы? — спросила она, притворившись, будто просматривает записи.
— А раньше не получится?
— Боюсь, что нет. Но не беспокойтесь, — прибавила она как бы между прочим, — если суббота вам не подходит, встретимся в другой раз.
— Конечно, подходит. Значит, суббота… Куда бы вы хотели пойти?
В какое-нибудь место как можно дальше отсюда, подумала Эстер. Ей совсем не улыбалось ужинать с Патриком в одном из популярных у чеслкомбского общества заведений.
— Куда угодно, где я раньше не бывала, — неопределенно ответила она.
— Я еще незнаком с городом, — напомнил ей Патрик. — И не знаю, какие места вы обычно посещаете. Мне кажется, вы имеете в виду что-то такое, где не часто бывают ваши друзья.
— По правде говоря, мне все равно, — запальчиво ответила Эстер. — Выбирайте сами.
— Хорошо, я подумаю. И заеду за вами в семь часов. Где вы живете?
Эстер назвала свой адрес. Она вышла из дому, направляясь на работу, и у нее было такое ощущение, что она поспешила. Это ощущение усилилось, когда Энни Реймонд, жена одного из ее коллег-судей, а также член исторического общества, позвонила ей в середине дня и пригласила в субботу на ужин.
— Я уже пригласила Тима, — сказала ее подруга. — Думаю, у нас будет легкий ужин на террасе, если позволит погода.
— Мне ужасно жаль, Энни, — извинилась Эстер, неизвестно почему чувствуя себя виноватой, — но я занята в субботу.
— Правда? Но это не может быть Джон Бригем, потому что его я тоже пригласила. Наверное, ты идешь с Эдвардом?
— Нет, — Эстер недовольно поморщилась.
Некоторое время в трубке было тихо. Энни явно ждала подробностей. Когда же таковых не последовало, она усмехнулась.
— Иными словами, не вмешивайся в чужие дела, Энни, да? Жаль, что ты не сможешь прийти, Эстер. Но в любом случае желаю тебе хорошо провести время.
После Эстер кляла себя за скрытность. Надо было прямо сказать, что она встречается с Патриком Хэзердом, родственником новых владельцев дома на Эшдаун. А теперь, поскольку она сама сделала из этого огромную тайну, Энни Реймонд придаст событию гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.
— По-моему, ты не в духе, — заметил Дэвид, входя в магазин через служебный вход. — Что-нибудь случилось?
— Ничего. Просто я совершила глупость.
— Верится с трудом, внимательная ты наша. Кажется, пахнет кофе?
Весь перерыв Эстер просидела в кабинете с Дэвидом, расспрашивая его о семье Тэлли.
— Слава Богу, ее матери уже лучше. — Он усмехнулся. — Я снова не один в нашей спальне, и это так приятно. — Он прикусил язык. — Какой же я бестактный. Прости, Эстер.
Она ласково потрепала его по руке.
— С тех пор прошло много времени, Дэвид. Я привыкла.
— Ну, это ты зря, — возразил он. — Давно пора тебе найти мужа, любовника — кого угодно.
— Ты что, сговорился с отцом? — язвительно поинтересовалась Эстер.
— Нет. А он говорил о том же? Вот молодец. Ну, хорошо, — поспешил он переменить тему, — Тэлли хотела бы знать, по каким дням ты занята в суде на этой неделе. Она придет помочь в магазине, пока тебя не будет.
— Прекрасно. — Эстер зевнула. — В пятницу. Хорошо бы в пятницу вообще не появляться в магазине. Я не думаю, что в суде все пройдет так гладко, как на прошлой неделе. Поблагодари Тэлли от меня и скажи, что я у нее в долгу.
— Ни в каком ты не в долгу, — твердо возразил Дэвид. — Ты и так слишком много работаешь. Пора тебе передохнуть. Хорошо, хорошо, ухожу, — сдался Дэвид, подняв руки.
Неделя прошла как обычно — в магазине было много работы, да и в суде заседания затягивались. Но в одном эта неделя все же отличалась от остальных — Эстер нервничала, ожидая встречи с Патриком Хэзердом. Несколько раз она пыталась выдумать убедительный предлог для отказа, но трудно притворяться больной, когда все шесть дней в неделю находишься на людях, в добром здравии. Отговориться бы визитом к матери, но та сама в гостях у друзей в Дорсете. Конечно, Патрик вряд ли бы узнал об этом, просто Эстер не любила слишком уж откровенной лжи.
В конце концов, она ничего не стала предпринимать и все вечера занималась цветами в саду и составляла доклад, с которым должна была выступить на следующей неделе в историческом обществе. Проведя пять вечеров наедине с самой собой, Эстер с раздражением подумала, что обрадовалась бы и обществу Джека Потрошителя.
Она ждала, что Патрик позвонит ей перед тем, как заехать. Но когда она в субботу вернулась домой, единственное, что было на автоответчике, это сообщение от Энни. Она приглашала Эстер на обед в следующую субботу, поскольку половина гостей слегли с простудой. Эдвард Мур звонил ей в магазин и пригласил в Концертный зал на следующей неделе. Но от Патрика не было ничего.
Вечер выдался солнечным и жарким. Без четверти семь Эстер была уже готова. Она надела черное платье без рукавов, подходившее к любому случаю, что бы Патрик ни выбрал. В семь позвонили. Эстер про себя сосчитала до трех, прежде чем пойти и открыть дверь. Открыв, она остановилась в изумлении при виде улыбающегося, загорелого Патрика, облаченного в потертые джинсы и рубашку с открытой шеей. На ногах у него были старые, разбитые походные башмаки.
— Добрый вечер, Эстер. Черт! Я ведь хотел позвонить вам и предупредить, чтобы вы оделись попроще. — Он хитро улыбнулся. — Выглядите вы потрясающе, но чересчур элегантно для моей задумки.
— В таком случае я переоденусь, — быстро нашлась она и указала ему на стул. — Пожалуйста, присядьте. Выпьете что-нибудь?
— Нет, спасибо, не забывайте, ведь я за рулем.
Но как далеко мы поедем и куда именно?
Эстер сгорала от любопытства. Поднявшись наверх в свою комнату, она решила поймать его на слове. И через минуту уже сбегала вниз по лестнице в выцветших от времени джинсах, темно-синей футболке и легкой ярко-розовой рубашке, распахнутой и с закатанными рукавами. На ноги она надела поношенные сандалии. Распустив волосы, собранные ранее в замысловатый узел, она сделала хвост, завязав его голубой лентой.
