— Желаю тебе хорошо повеселиться.
— Спасибо. Я не задержусь, мам.
— На это я не рассчитываю. — Джин улыбнулась просебя: восемнадцатилетней дочери не установишь комендантский час, она этопонимала. Но Тана вела себя большей частью благоразумно.
Джин слышала, как она вернулась где-то в половинедвенадцатого. Тихонько постучавшись в дверь ее спальни, Тана шепнула:
— Я дома, мам, — после чего пошла к себе.Успокоенная, Джин легла в кровать и заснула.
Следующий день стал незабываемым для Джин Робертc. Невинныеюные девушки, одетые в белые платья и связанные между собой гирляндами избело-розовых маргариток, образовали длинный ряд; позади них всталиторжественно-серьезные юноши; и все они запели в унисон — их голоса взлетали кпотолку, такие звонкие и чистые, их лица были такими свежими и цветущими!Казалось, им предстоит родиться заново, вступая в этот мир, полный политическихстрастей и интриг, полный лжи и инфарктов — все это ждет их за школьнымпорогом, чтобы причинить им страдания. Джин знала, что их жизнь теперь не будеттакой гладкой, какой была до сих пор; слезы градом катились по ее щекам, когдавсе они выходили из зала и молодые голоса сплетались в общий хор — в последнийраз. Из груди Джин рвались рыдания, и она не была одинока в проявлении своихчувств: отцы выпускников плакали, не таясь, как и матери…
И тут вдруг началось вавилонское столпотворение: едва выйдяв коридор, молодежь начала громко кричать, обниматься, обмениваться пылкимипоцелуями, обещаниями, клятвами, которые вряд ли будут выполнены. Они клялисьвстречаться, ездить вместе в путешествия, не забывать… приехать скоро… набудущий год… когда-нибудь после… Джин наблюдала за ними исподтишка, в особенностиза дочерью. Глаза у Таны стали как темные изумруды, лицо горело оживлением. Ивсе они были такие возбужденные, такие счастливые, такие не искушенные жизнью…
Волнение Таны еще не улеглось, когда вечером того же дня онис матерью отправились в ресторан. Им подали деликатесный обед, и Джинпреподнесла дочери сюрприз, заказав шампанское. Вообще говоря, Джин не хотела стаких лет приучать дочь к спиртному: судьба ее собственных родителей и МериДарнинг была еще свежа в ее памяти. Однако сегодня допускалось исключение.Поздравив дочь с бокалом в руке, она преподнесла ей небольшой футляр от Артура.Выбирала подарок, конечно, сама Джин, как все другие подарки, даже и те, чтопредназначались его собственным детям. Внутри лежал красивый золотой браслет,который Тана надела себе на запястье с выражением сдержанной радости.
— Очень мило с его стороны, — сказала она безособого, впрочем, воодушевления, и обе они знали почему.
Тана не стала вдаваться в дискуссии на эту тему, не желаяогорчать Джин.
А к концу недели Тана проиграла ей решающую битву: у нее нехватило терпения слушать непрестанные материнские причитания, и она согласиласьпойти на вечеринку к Билли Дарнингу.
— Но это в последний раз, мам. Договорились?
— В кого ты такая упрямая, Тана? Ведь тебе оказалилюбезность.
— Но почему? — Глаза девушки полыхнули зеленымогнем, и язык повернулся раньше, чем она успела сдержать себя. — Потомучто я — дочь наемной служащей? Всемогущий Дарнинг снизошел до меня! Это всеравно что пригласить горничную.
Глаза Джин наполнились слезами, а Тана удалилась к себе вкомнату, проклиная свою несдержанность. Но она больше не могла видеть, какпресмыкается ее мать перед Дарнингами — не только перед Артуром, но и передЭнн, и перед Билли. Ей было нестерпимо, что каждое их слово или жест воспринимаютсяматерью как неслыханная милость, за которую надо униженно благодарить. Танахорошо знала, что представляют собой вечеринки, устраиваемые Билли: реки вина,парочки в темных углах, приставания пьяных нахалов. Она ненавидела такиевечеринки, и эта не была исключением.
Один из друзей Таны, живущих неподалеку, привез ее в Гринвичв красном «Корвете», который взял у отца. Всю дорогу они проделали со скоростьювосемьдесят миль в час: парень хотел произвести на нее впечатление, в чем,однако, не преуспел: Тана приехала на вечеринку в том же скверном настроении, вкаком выехала из дома. На ней было белое шелковое платье и белые туфли безкаблуков. Ее длинные стройные ноги смотрелись очень грациозно, когда онавыбиралась из низко сидящей кабины автомобиля. Перекинув на спину золотистыепряди волос, она огляделась вокруг, заведомо не надеясь встретить знакомоелицо. Особенно ненавистны были ей эти вечера, когда Тана была маленькой и детиАртура открыто ее игнорировали. Теперь было проще. К ней направились троемолодых людей в полосатых хлопчатобумажных пиджаках, наперебой предлагаяпринести джин с тоником или что-нибудь другое по ее выбору. Она отвечалаотказом и скоро смешалась с толпой гостей, потеряв из виду привезшего еемолодого человека. С полчаса она бродила по саду, кляня себя за то, чтоподдалась на уговоры. Развязные хохочущие девицы, собравшись компаниями, лихопоглощали пиво или джин с тоником, на них глазели молодые люди. Немного погодязаиграла музыка, и образовались пары танцующих. Еще через полчаса огнипритушили, и разгоряченные алкоголем и танцами тела начали самозабвенноприникать друг к другу. Несколько пар, как успела заметить Тана, потихонькуретировались. Только теперь она заметила наконец Билли Дарнинга, который, когдаони подъехали, и не подумал их встретить. Он подошел к ней и окинул еехолодным, оценивающим взглядом. Раньше они встречались довольно часто, и каждыйраз он оглядывал Тану заново, будто приценяясь. Это всегда сердило ее, какрассердило и теперь.
— Привет, Билли!
— Здравствуй. Черт знает, какая ты стала длинная! Такоеприветствие ее не вдохновило, к тому же в нем не было смысла: он в любом случаебыл значительно выше ее. Но тут она заметила, что он уставился на ее высокийбюст, и ей захотелось ударить его. Она стиснула зубы и решилапродемонстрировать хорошие манеры, хотя бы ради матери.
— Спасибо тебе за приглашение, — сказала она, хотяглаза ее говорили другое.
— Мы всегда приглашаем как можно больше девчонок.
«Точно скот, — подумала Тана. — Столько-то голов,столько-то ног, титек, ягодиц…»
— Благодарю за откровенность.
Он засмеялся и передернул плечами.
— Пойдем погуляем?
Она хотела отказаться, но потом подумала: «А почему бы инет?» Он был старше ее на два года, но держался всегда так, что его можно былопринять за десятилетнего ребенка, если, конечно, забыть, что он уже десять леткак пьет. Он схватил ее за руку и повел сквозь толпу незнакомых ей людей вухоженный сад, в дальнем конце которого находился крытый бассейн, гдерасположились его друзья. Накануне они уже успели сжечь стол и два кресла, иБилли просил приятелей умерить свой пыл, если они не хотят иметь дело с егоотцом. Однако Артур, будучи не в состоянии выносить присутствие сына,предусмотрительно уехал на эту неделю в загородный клуб.
