– Что ж, вы правы! – Джозеф перевел дыхание, потом продолжил уже более мягким, чуть не пристыженным тоном. – Когда мы покидали Спрингхилл, мы ехали на помощь соседям, на помощь всей Дамаре, хотя и рисковали, оставляя свой собственный дом без защиты. Мы собирались присоединиться к одному из отрядов, которые король собирал для сражения с драконами.
– И что изменилось? – поинтересовался Рэрун.
– Мы услышали, что король-колдун воскрес, захватил Врата и вновь привел своих орков в Дамару. А Истребитель Драконов мертв. Его приближенные отрицают это, но люди говорят другое.
Рэрун поскреб подбородок, заросший короткой бородкой цвета слоновой кости, и заметил:
– Сдается мне, что тем больше у вас было оснований пойти дальше и собрать собственный военный отряд.
– Ты чужеземец, – сказал Джозеф, – ты не понимаешь. Король был единственным, кто мог бы победить Зенгая, и точно так же только он мог бы заставить герцогов забыть распри и выступить вместе ради общего блага. Без него Дамара рассыплется на части. Судя по всему, это уже происходит. А значит, каждый сеньор должен сосредоточиться на защите собственных вассалов, и я стремлюсь вернуться домой, чтобы позаботиться о своих. Так что вы могли бы уступить нам дорогу.
– Как вам угодно, – ответила Кара. Она направила свою кобылу к краю тропы, и Рэрун проделал то же самое со своим пони. Шатулио, естественно, в понуканиях не нуждался, хотя и ему, должно быть, пришлось приложить некоторые усилия. Люди из отряда Джозефа могли наткнуться на его невидимое сложенное крыло, чешуйчатый бок или хвост.
Когда воины исчезли за поворотом, Дорн проворчал:
– Чудесно. Похоже, по Дамаре шагу нельзя ступить, не наткнувшись на гоблинов, разбойников, некромантов и еще бог знает кого. А если верить Павелу, нам, в наших поисках, надо побывать во множестве окрестных мест.
– Вряд ли это хуже, чем драться со служителями Культа Дракона и зентами, – заметил Рэрун. – Будем решать проблемы по мере поступления, как всегда. Проблема, с которой мы столкнулись сейчас, – этот городишко.
– Если дамаранский рыцарь считает, что это не его дело, – ответил Дорн. – то уж точно и не наше. Наша задача – остановить бешенство, и если мы позволим себе отвлекаться на беды каждого фермера… – Он сплюнул. – А, Абисс с ним. Там всего несколько бандитов. Наверное, быстрее будет раздавить их, чем обходить длинной дорогой.
Кара одарила его одобрительной, немного изумленной улыбкой, будто его слова были чем-то вроде шутки, понятной лишь им двоим. Ему стало неловко, и первым желанием было отвернуться, но вместо этого, удивляясь сам себе, он лишь криво усмехнулся.
* * *
Павел ходил взад-вперед, сжимая в руке, одетой в кожаную перчатку, позолоченный, украшенный гранатами амулет в виде солнца – символ Летандера, бога утренней зари. Используя особую чувствительность, дарованную ему благодаря молитвам, жрец обследовал выветренные обломки менгиров, бесплодную землю под ними и даже пенистую зловонную зеленую поверхность соседнего озера. Его магически усиленное восприятие должно было показать любой потаенный проход или же ауру, сохранившуюся после применения здесь колдовства.
– Ну? – поинтересовался Уилл. Темноволосый хафлинг был, одет в плотную, куртку с капюшоном, на поясе его висела боевая праща, а на бедре болталась явно большая для него кривая сабля с широким клинком. Он держал вод уздцы своего пегого пони и чалого мерина Павела и тревожно поглядывал вокруг. Двое охотников уже убедились, что в так называемом Великом Сумрачном краю Фара, холмистом, открытом всем ветрам и заброшенном, населенном изначально орками и ограми, опасность всегда рядом.
– Ничего, – признался Павел.
– Шарлатан, – фыркнул Уилл без обычного удовольствия. Он тоже явно приуныл, причем настолько, что даже их извечная шутливая пикировка больше не забавляла его.
– Завтра можно попытаться снова, – сказал Павел. – После того как я помолюсь на рассвете, чтобы мне даровали новые священные заклинания.
– Мы обошли уже все озеро, – напомнил Уилл.
– Я знаю.
Павел подошел к лошади, отцепил от седла флягу и отхлебнул созданной с помощью заклинания воды. Им так и не удалось отыскать здесь источник, который выглядел бы пригодным для питья. Наколдованная жидкость стала тепловатой, но все же освежила его забитое пылью горло.
– Может, стоит отправляться дальше? – спросил хафлинг. – Ты сам говорил, что Саммастер, наверное, исследовал и такие места, где ничего не смог разыскать или где нашлись уже известные ему сведения.
– Верно, – ответил Павел, – но, как бы то ни было, он посвятил этому месту пятнадцать страниц. Мы не можем себе позволить не придавать этому значения.
– А еще мы не можем себе позволить торчать здесь годами. Так что лучше бы хоть раз в твоей никчемной жизни у тебя возникла какая-нибудь идея.
Павел мог лишь молить бога об этом, ибо сегодняшняя неудача исцелила его от самонадеянности, владевшей им с того самого момента, когда он сообразил, как использовать не поддающиеся расшифровке записи Саммастера. После этого успеха жрец бога утренней зари возомнил себя чересчур умным. И так было, пока они с Уиллом не приехали в Фар, для того лишь, чтобы не найти ровным счетом ничего там, где, как считал Павел, находилось место исключительной важности.
Его лошадь резко вскинула голову. Ноздри ее затрепетали, и животное, попятившись, дернуло повод. Уилл потерял равновесие, но Павел поддержал своего друга.
– Кто-то приближается, – отметил он, понизив голос.
– Замечательно, что ты вообще в состоянии соображать, – огрызнулся Уилл. – Это достаточно очевидно. Видишь тот холмик с колючими кустами на макушке? Мы можем спрятаться за ним.
Они погнали лошадей в укрытие. Павел, не уверенный, что пугливые животные станут молчать, пробормотал молитву и взмахнул амулетом, рисуя символ воздуха. Внутри гранатов вспыхнули огоньки, а завывание ветра и все прочие звуки резко смолкли. Пока действует заклинание тишины, ничто не выдаст притаившихся охотников.
Вглядевшись в полоску берега, Павел увидел, как появилась группа тяжело ступающих огров. Раза в полтора выше самого высокого человека, длиннорукие и коротконогие, все в родимых пятнах и бородавках, грабители и варвары огры поклонялись силам тьмы и были вечным бичом рода человеческого.
Но было не похоже, что эта банда в ближайшее время сможет доставить неприятности кому бы то ни было. Это явно были те, кто остался в живых после стычки с одним, а может, и несколькими взбесившимися драконами. Многие прихрамывали, тела их покрывали страшные раны – огромные гноящиеся ожоги или длинные кровоточащие порезы. Видимо, ограм пришлось покинуть привычные места и отправиться туда, где, как они надеялись, будет безопаснее.
Так или иначе, лишь одна из этих тварей держалась с тем заносчиво-агрессивным видом, которого Павел мог бы ожидать от огров. Самый крупный из них – самец, важно шествующий во главе процессии. Огромная голова со стоящей дыбом гривой была вызывающе вскинута, клыки нижней, выступающей вперед челюсти торчали из-под верхней губы. Как и у большинства его соплеменников, у этого тоже имелась ужасная рана, но не свежая. Правая сторона лица огра была страшно изуродована, кожа разодрана. Казалось, глазное яблоко вот-вот вывалится из-под вывернутого наизнанку красного века. Обнаженное тело гиганта прикрывала лишь медвежья шкура, обернутая вокруг талии, как предположил Павел, чтобы лучше были видны выжженные на коже знаки Вапрака и других злых духов. Скорее всего, это был шаман клана.
