Грейс притворилась, будто ничего не слышала.
Митч сдвинул вазончик с ручками на дюйм вправо.
– И что это дает? Я ломаю голову с той самой минуты, как ты выступила с этой идеей. Катарсис? Вдохновение?
Грейс вновь пропустила тираду мимо ушей. Положила ногу на ногу, глядя мимо него в стену. Там висел один из первых рисунков Дианы – спокойная абстракция с большими пятнами пустого белого пространства.
– Можно задать вопрос?
Он взглянул на нее, и она все прочла в его глазах.
– Что будет, если ты сначала вытрешь стол?
Он впервые за день искренне улыбнулся.
– Армагеддон.
Грейс улыбнулась в ответ коварной, как ему показалось, улыбкой, но он понял это не сразу, поэтому не успел спастись. Не следовало говорить про катарсис. Вообще не стоило намекать, и теперь она его намерена наказать.
– Никто не догадается, Митч.
Он вздохнул и решил разыграть простачка.
– О чем?
– О «Снежке».
– Ох, господи помилуй, Грейс, дело вовсе не в этом.
– Брось, Митч. Ты чуть в обморок не упал, когда прочел об этом в текстовом файле.
– Просто удивился, и все. Много лет не вспоминал. – Он слегка встряхнул головой, закрыв глаза. – Господи, даже не верится, что ты его туда вставила.
Грейс удовлетворенно пожала плечами.
– Мне требовалась подсказка.
– Угу. И больше ничего не пришло в голову, кроме цепочки с медальоном и гравировкой «Снежок».
– Она тебе очень нравилась. Напоминала собачий ошейник с жетоном. И надо добавить, очень шла к твоему армейскому обмундированию. Ты смеялся до слез, когда открыл коробочку, и постоянно носил ее на себе.
– Если помнишь, под одеждой, чтоб никто никогда не увидел. Приходилось носить. Ведь это был подарок. Не хотелось тебя обижать. Знаешь, у меня грудь позеленела от этой проклятой штуки.
Грудь действительно позеленела, но он все равно не снимал медальон на цепочке, просто потому, что это был ее подарок.
– Я думала, ты с ума сойдешь от радости, увидев его в игре.
– Неужели? Думала, что я сойду с ума от радости при напоминании о самом поганом событии в моей жизни?
Грейс положительно развеселилась.
– Эй, ты был такой милашка. Фотографии сохранились?
– Нет, не сохранились, и потише, пожалуйста. Представляешь, что со мной будет, если откроется…
– Что ты «снежок»[7]толкал?
– Всего один раз. Деньги были нужны.
– Маленькие пакетики. Совсем крошечные. – Она усмехнулась, ожидая увидеть на лице смущенный румянец, потому что Митч уже быстро моргал, как обычно, когда она его поддразнивала, но он ее удивил.
– Ты снова вытаскиваешь это на свет, Грейс, – проговорил Митч с полной серьезностью. – Никогда не ожидал от тебя ничего подобного.
Тогда она сама заморгала.
7
Вечером Грейс, стоя у плиты, наблюдала, как Чарли медленно влезает на кухонный стул, старательно ставя массивные лапы, чтобы его не свалить. На освоение этого трюка ушло много времени, пес не раз падал, царапая когтями линолеум, и она признала Чарли гением по собачьим меркам.
Установив на скользком деревянном сиденье все четыре лапы, он принялся по дюймам поворачиваться, пока обрубок хвоста не уткнулся в спинку стула, после чего уселся с явственным вздохом.
– Блистательное животное, – улыбнулась ему Грейс, и Чарли улыбнулся в ответ, свесив язык.
Непонятно, почему он так упорно лезет на сиденья, но, впервые увидев его, Грейс почуяла и поняла панику. В первый же вечер, когда привела пса домой с улицы, где они встретились. Чарли впадал в страх и отчаяние, когда она пыталась согнать его на пол. Он не ложился, кладя на лапы голову, не скулил, а приплясывал на задних лапах, воя от ужаса, как будто на полу кишели чудовища, от которых можно спастись, лишь забравшись повыше.
Пес был уже взрослым, хотя совсем ослабевшим от голода, поэтому пришлось подсаживать его в кресло. Только потом ей пришло в голову, что незнакомое животное вполне может наброситься и укусить.
Но Чарли этого не сделал. Как только она его избавила от каких-то кошмаров, живущих у нее на полу, он начал тихо поскуливать и без конца лизать в лицо, отчего Грейс рассмеялась, а потом, как ни странно, расплакалась.
– Ты сделал гораздо больше, чем все эти глупые психиатры, – сообщила она ему, словно он был посвящен в ее мысли и воспоминания.
Пес выслушал, наклонив набок голову, потом толкнул носом стоявшую перед ним на столе тяжелую керамическую миску, вежливо напоминая, что ужин запаздывает.
Сегодня похлебка из баранины. Грейс ела прямо из кастрюли.
Поужинав, Чарли направился к дивану, а она к длинной, узкой комнате, расположенной между кухней и столовой. По словам риелтора, некогда, в начале века, когда дом был еще новым, она служила кладовой для продуктов.
Это была первая комната, которую Грейс перестроила. Полы были сняты, дерево отделано заново, в единственное окно вставлены витражные стекла ярких непроницаемых красок. Теперь и решетку за окном не видно, и внутрь никто не заглянет.
В стену вделана полка на высоте письменного стола, где двадцать четыре часа в сутки гудят компьютеры, и едва помещается кресло на колесиках, в котором она катается вдоль мониторов.
– Ты не сможешь здесь работать, – заявил Митч, ужаснувшийся при виде комнаты. – Это не кабинет, а гроб.
Но это единственное в мире место, где Грейс чувствует себя почти в безопасности.
Она подошла к большому «Ай-Би-Эм», подключенному ко всем офисным компьютерам.
– Ну, давай. – Покрутила колесико мышки, выводя машину из режима ожидания, нетерпеливо ждала, поставив пальцы на клавиатуру.
Целый день билась в офисе с непослушной командной строкой на последнем убийстве и, наконец, во время обеда увидела решение. Не терпится проверить.
Послышались знакомые приглушенные звуки, с тихим треском начал оживать монитор. На столе стоит цифровой снимок Чарли с длинным болтающимся языком и полузакрытыми глазами, словно он улыбался над какой-то тайной. Фото всегда вызывает у нее улыбку.
Грейс прикоснулась к функциональной клавише, чтобы вызвать программный файл игры «Найди маньяка-убийцу», но так и не успела нажать. Экран вдруг потемнел, она нахмурилась, потом заледенела, видя появившуюся на мониторе расплывчатую красную надпись:
ХОЧЕШЬ СЫГРАТЬ В ИГРУ?
Она медленно выпрямилась, не сводя глаз с монитора, где до открытия файла попросту ничего не должно быть.
