Стена почти моментально дрогнула, подалась назад, треснула. Он выстрелил еще разок с той же самой позиции. Потом еще, А когда опустил пистолет, отверстие получилось достаточным, чтобы пролезть. И он пролез.
В помещении было темно. Очень. Там стоял затхлый запах, отчасти из-за обычной в любом запертом помещении духоты, отчасти из-за объедков и органических отходов. Он пошарил вокруг, ища выключатель, наткнулся на шпенек рядом с тем, что на ощупь казалось дверью, и отсек залился светом. Дверь должна быть водонепроницаемой, в ней наверняка нет щелей, сквозь которые свет проник бы на палубу.
Моргая ослепшими глазами, он оглядел трюм. Множество ящиков без каких-либо надписей стояли у стен один на другом и были кругами расставлены на полу. Между ячейками оставались проходы. Ничего, что могло бы стонать, не обнаруживалось.
Слышался шорох.
Он поискал глазами крыс.
— Ну, — скрипнул голос. Впечатление возникало такое, будто грабли скребут по фанере. — Ну, чего надо?
Переборка при взломе издала лишь глухой всхлип, так что спрашивавший не знал, что он явился не через дверь. Но кто это спрашивает? Никого не видно. Допрос продолжился, послужив неплохой наводкой. Тоэм двинулся на голос вдоль ящиков и со временем дошел до клетки. И шарахнулся назад. Из клетки на него смотрело лицо. Одно лицо, ничего больше. Одна голова покоилась на груде безобразных серых тряпок, заканчиваясь там, где обычно бывает шея. Под тряпьем копошились несколько щупалец.
— Ну? — сказала голова.
Одно из щупалец стукнуло по дну клетки.
Шлеп-хрясь!
Теперь понятно, откуда тот звук.
— Какого черта тебе надо? — завопила голова.
— Ш-ш-ш, — прошипел он, заставляя себя подойти к клетке поближе, наклониться, и, наконец, опуститься на пол. — Они не знают, что я здесь.
Серые глаза испытующе оглядели его.
— Ты кто такой?
— Обожди. Если скажу, ответишь на кое-какие вопросы?
Щупальцы раздраженно замельтешили.
— Ладно, ладно. Боже мой, только не надо торговаться.
— Тогда меня зовут Тоэм.
— Что ты делаешь на корабле?
— Ничего. Я пассажир. Пытаюсь попасть я столицу и отыскать свою женщину.
— Женщину?
— Да. Ее ромагины похитили, как и меня. По-моему, скоро выставят на продажу. Я ее должен найти.
Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, он быстренько изложил свою историю о превращении в "Джамбо" и последующего обратного превращения в человека.
— Почему эта команда взялась тебе помогать?
— Они думают, будто мой отец — богатый торговец наложницами.
— Ха, — сказала голова, сморщиваясь от удовольствия. — Хорошо. Так им и надо, — Ну, — начал Тоэм, придвигаясь поближе, однако ж не слишком близко, — а ты кто?
— Они называют меня Ханк.
— А... — неуверенно протянул он, — а что ты такое?
Минуту стояло молчание.
— Ты хочешь сказать, будто никогда раньше не видел мутика?
— Что это за мутики? — спросил Тоэм, испытывая облегчение от того, что сейчас все узнает.
— О боги, ну и непрошибаемая же дубина! Мало кто реагирует с таким спокойствием, впервые глядя на мутика.
— Так ты — мутик?
— Ага. Результат всех тех ядерных войн, которые вели ромагины и сетессины, пока атомное оружие не устарело и в ход не пошли лазерные пушки. Радиация изменила меня еще в зародыше. У меня есть сердце, вставленное вот тут, в затылке, мозг и пищеварительная система, компактная и несложная, как у птички.
Тоэм сглотнул, но слюны не было. Рот пересох окончательно.
— И вы все...
— Нет, нет. Мы все разные. У меня очень серьезный случай. Уникальный.
Тоэм вздохнул. Кое-где в уголках начало проясняться отчасти. Впрочем, все равно большинство концептуальных понятий оставалось запутанным и неполным.
— Что стряслось с городом?
— Ха, — сказала голова. Пришлепнула щупальцами по полу и снова захохотала. В конце концов по щекам покатились слезы и она вымолвила:
— Здорово, правда? Может, и не добились полного перехода, но уже близко придвинулись. Чертовски близко. Пускай покуда понервничают.
— Но что вы с ним сделали?
— Перекинули на восемьсот миль вдоль побережья!
— А что пытались сделать? — безнадежно допытывался Тоэм.
— Обменять его, парень, переместить. О, я тебе доложу, у нас весь Порог затрясся. За один такой момент можно туда всю эту чертову вселенную пропихнуть. Да только мы не успели. Кроме того, я открыл, что невозможно одновременно держать Порог и проталкивать. — Я не понимаю.
— То есть?
— Не забывай, я пришел из примитивного мира. Я даже не знаю, что такое Порог. — Это квазиреальность...
— Между реальностями, — закончил, Тоэм.
— Ну, видишь, стало быть, знаешь.
— Знаю, как это сказать, но не знаю, что это значит.
— Ох! — выдохнул Ханк, сокрушенно всплеснув Щупальцами. — Будь я проклят! Я думал, это все знают.
— Я — нет. Все, кроме меня.
Ханк застонал и немножечко покатался по клетке.
— Видишь ли, ромагины и сетессины воевали восемьсот лет. Обитаемая галактика не имела возможности жить в мире, ибо даже миролюбивые, нейтральные планеты рано или поздно были вынуждены вступить в игру. Мы, мутики, пытаемся избавить вселенную от ромагинов и сетессинов. Без них галактика сразу вздохнет с облегчением. Может быть, даже мы, мутики, получим гражданство и пенсию. Может быть, даже станем ходить по улицам и не опасаться моментально получить пулю, попавшись кому-нибудь на глаза.
— Вы неплохие ребята.
— Угу. Можно и так сказать. — Ханк метнулся вперед, прилип к прутьям клетки. — Слушай. Одноногий старик, который командует судном...
— Капитан Хейзабоб.
— Он самый. Так вот, он застукал нашу компанию на берегу, где мы прятались. Других всех убил, а меня захватил. Я в своем роде важная персона, хоть и мутик. Поймали нас прямо после того, как мы перекинули город и все еще переживали легкое головокружение от успеха. Хотят вздернуть меня на площади, закатить гала-представление. Можешь вызволить меня отсюда?
— Не знаю. Не вижу, каким образом. Я всем рисковать не могу. Мне надо добраться до города.
Ханк покатился вокруг клетки, спотыкаясь о змеевидные щупальца, которые неуклюже тащились за ним.
— Я знаю, где город. Могу проводить. Скажи-ка еще раз, как зовут твою девушку?
— Тарлини.
— Предположим, когда попадем в Кэп-Файф, я помогу тебе найти Тарлини?
