Книга Блудный сын - Дин Кунц

Она была молодой, бедной, неопытной. Никогда раньше не делала маникюр, вот Рой Прибо и предложил поухаживать за ее ногтями.

— Я сам делаю себе маникюр. Маникюр может быть эротичным, знаешь ли. Дай мне шанс. Увидишь сама.

Рой жил в большой квартире, которая занимала половину чердака старого, реконструированного дома в Складском районе. Многие здания в этом районе города превратились в жилые дома, квартиры в которых стоили очень и очень дорого. Но очень нравились художникам и артистам.

Нижний этаж занимала компания по сборке компьютеров и типография. Предприятия эти и Рой Прибо существовали в разных вселенных; он не касался их дел, они — его.

Ему требовалось уединение, особенно когда он приводил новую и особенную женщину на свой чердак. Эту звали Элизабет Лавенца.

Странно, конечно, предлагать на первом свидании (впрочем, и на десятом тоже) сделать маникюр, но Элизабет он уговорил. Знал, как современная женщина отреагирует на мужчину, понимающего ее маленькие радости.

Сначала за кухонным столом он попросил Элизабет окунуть кончики пальцев в ванночку с теплым маслом для смягчения как ногтей, так и кутикул, надногтевых пластинок.

Большинству женщин нравились мужчины, которые получали удовольствие, балуя их, и юная Элизабет в этом не составляла исключения.

Помимо обходительности и желания побаловать свою пассию, Рой был кладезем забавных историй, так что девушка смеялась и смеялась. И так мило. Бедняжка, у нее не было ни единого шанса на спасение.

Когда кончики пальцев достаточно размякли в масле, он вытер их мягким полотенцем.

Используя натуральную, не содержащую ацетона жидкость для снятия лака, убрал с ногтей красный цвет. Потом корундовой пилкой превратил свободный торец каждого ногтя в идеальный полукруг.

И только-только начал заниматься кутикулами, когда ему помешали: зазвонил его особый мобильник, и он знал, что это Кэндейс. Он сидит, охмуряет Элизабет, а тут звонит другая женщина его жизни.

Извинившись, он поспешил в столовую, где оставил мобильник на столе.

— Алле?

— Мистер Дарнелл?

— Я узнаю этот чарующий голос, — тихо ответил он, перемещаясь в гостиную, подальше от Элизабет. — Уж не Кэндейс ли это?

Продавщица сахарной ваты нервно рассмеялась.

— Мы обменялись лишь несколькими словами. Как вы могли узнать мой голос?

— Разве вы не узнали мой? — Он стоял у высокого окна, спиной к кухне.

Он буквально почувствовал, как кровь бросилась в лицо Кэндейс, когда та отвечала: «Да, узнала».

— Я так рад, что вы позвонили, — проворковал он.

— Ну, я подумала… — застенчиво начала она. — Может, кофе?

— Обязательно. Только скажите, где и когда?

Он надеялся, что она не собирается встретиться с ним прямо сейчас. Элизабет ждала, и ему нравилось делать ей маникюр.

— Завтра вечером? — предложила Кэндейс. — После восьми покупателей практически нет.

— Встретимся у красного лотка. Вы узнаете меня по широкой улыбке.

Непривычная к ухаживаниям, она запнулась, прежде чем ответить:

— И… наверное, вы узнаете меня по глазам.

— Будьте уверены, — ответил он. — Такие глаза не забываются.

Рой отключил связь. Мобильник был зарегистрирован не на его фамилию. По привычке он стер с него отпечатки пальцев, бросил на диван.

В его современной, аскетичной квартире мебели было по минимуму. А чем он гордился, так это тренажерами. Стены были украшены репродукциями — анатомическими набросками Леонардо да Винчи — поиск гением идеала человеческого тела.

Вернувшись за кухонный стол к Элизабет, Рой пояснил: «Моя сестра. Мы говорим очень часто. Самый близкий мне человек».

Завершив маникюр, он покрыл идеальные кисти Элизабет смесью миндального масла, морской соли и лавандовой эссенции (сам изобрел этот состав), втер в ладони, тыльные стороны ладоней, пальцы, костяшки пальцев.

Наконец вымыл каждую кисть, завернул в чистую белую бумагу и запечатал в пластиковый пакет. Убрал пакет в морозильник со словами: «Я так рад, что ты решила остаться у меня, Элизабет».

Его не смущало, что говорил он с отрезанными кистями Элизабет. Кисти были ее квинтэссенцией. О других частях Элизабет или с ними говорить ему не хотелось. Именно кисти и были для него Элизабет.