Эта книга посвящается моему мужу Грэму, служившему в Горской дивизии, а также Гордону, Джудит и всем нам, чья молодость пришлась на те далекие годы
1935
Муниципальная школа Порткерриса стояла на крутом склоне холма, у подножия его пролегали центральные улицы этого городка, а на вершине начинались уже необитаемые вересковые пустоши. Это было внушительное викторианское сооружение из гранитных блоков, над тремя входными дверями которого виднелись обозначения: «Мальчики», «Девочки» и «Дети до семи лет» – наследие тех времен, когда в школах мальчики и девочки учились отдельно. Окруженная асфальтированной игровой площадкой и кованой железной оградой, школа имела довольно неприветливый, даже грозный вид. Однако в этот декабрьский день, уже клонившийся к вечеру, она вся сияла светом, а из распахнутых дверей наружу выплескивался поток оживленных ребятишек – ранцы за спиной, в руках мешки для сменной обуви, воздушные шары и полные конфет бумажные кульки. Выбегая из дверей небольшими группками, дети толкались, смеялись, весело дразнили друг дружку, испуская пронзительные вопли, пока наконец не рассеивались в разные стороны, расходясь по домам.
Всему этому оживлению и восторгу было две причины. Во-первых, закончился осенний триместр, а во-вторых, в школе только что отметили Рождественский праздник. Собравшись в актовом зале, ребята развлекались песнями и эстафетой, в которой бегуны хватали и передавали друг другу мешочки с бобами; под глухие металлические звуки старого школьного пианино танцевали «Сэр Роджер де Каверли»[1]; пили чай с разными лакомствами: пирожными, вареньем, шафранными кексами; в завершение всего, выстроившись в ряд, по очереди пожимали руку директору – мистеру Томасу, желали ему веселого Рождества и получали в подарок по пакету со сластями.
Эта праздничная программа без изменений повторялась из года в год, но каждый раз ожидалась с нетерпением и приносила много радости.
Мало-помалу бурлящий детский поток оскудел до зыбкого ручейка, состоявшего из тех, кто задержался в школе, разыскивая потерянные варежки или куда-то запропастившийся ботинок. Самыми последними, как раз когда школьные часы пробили без четверти пять, вышли на улицу две четырнадцатилетние девочки – Джудит Данбар и Хетер Уоррен, обе в темно-синих пальто, резиновых сапожках и натянутых на уши шерстяных шапках. Кроме одежды, однако, в них не замечалось ни малейшего сходства. Джудит была белокурая, голубоглазая, волосы заплетены в две толстые коротенькие косички, лицо в веснушках. Хетер унаследовала внешность от своего отца, далекого потомка испанского матроса, которого после разгрома знаменитой «армады»[2] морские волны вынесли на корнуолльский[3] берег, – у девочки была золотисто-оливковая кожа и черные как смоль волосы, а ее темные глаза сверкали, словно пара сочных изюминок.
С уходом из школы эти две любительницы вечеринок припозднились по той причине, что Джудит, навсегда покидавшая порткеррисскую школу, должна была попрощаться не только с мистером Томасом, но и со всеми другими учителями, а также и с миссис Треуорт, школьным поваром, и со стариком Джимми Ричардсом, в чьи скромные обязанности входило поддерживать огонь в топке школьной котельной и чистоту в уборных, располагавшихся во дворе.
Но вот уже больше не с кем было прощаться – две подруги пересекли игровую площадку и вышли из школьных ворот. Пасмурный день рано и незаметно перешел в сумерки, закрапал мелкий дождик, мерцая редкими каплями в отсветах горящих уличных фонарей. Черная сырая улица бежала вниз по склону холма, поблескивая отраженным светом. Девочки стали спускаться в город. Минуту-другую обе хранили молчание. Наконец Джудит вздохнула.
– Да… Вот и все, – произнесла она с такой интонацией, словно подводила итог всей жизни.
– Странное это, наверно, чувство – знать, что уже не вернешься сюда.
– Да. Но еще более странно, что мне так грустно… Никогда не думала, что буду грустить, уходя из школы, все равно из какой.
– Без тебя все будет по-другому.
– И у меня без тебя тоже все будет по-другому. Но тебе повезло – у тебя все же останутся подруги: Элейн и Кристин. А мне придется начинать все заново, пытаться найти себе новых друзей в «Святой Урсуле». И носить их форму.
Хетер сочувственно промолчала. Форма – это, пожалуй, самое неприятное. В порткеррисской школе все ходили в своей одежде, и было так весело смотреть на разноцветные свитера и яркие ленты у девочек в волосах. Но частная закрытая «Школа Святой Урсулы» была до архаичности старомодным заведением. Девочки там должны были носить темно-зеленые твидовые пальто, толстые коричневые чулки и темно-зеленые шляпки; этот безобразный наряд вмиг превращал самую хорошенькую в дурнушку. Бо́льшая часть учениц находилась в школе на «полном пансионе», то есть возвращалась домой только на каникулы; были и такие, кто каждый день после занятий уезжал домой. Несчастным «каждодневкам» нельзя было позавидовать, когда они оказывались в одном автобусе с Джудит, Хетер и их соучениками: девочки из «Святой Урсулы» в своем дурацком наряде неизменно вызывали насмешки и издевательства. Горько было сознавать, что Джудит вынуждена стать одной из этих недотрог и зазнаек.
Но страшнее всего перспектива интернатской жизни. Семья Уорренов была необычайно дружной и сплоченной, Хетер и представить себе не могла худшей доли, чем оказаться вдали от родителей и двух старших братьев – походивших на отца красивых брюнетов. В порткеррисской школе они славились своими хулиганскими проделками и нескончаемыми проказами, но, когда перешли в окружную школу в Пензансе, тамошний грозный директор немного их приструнил. Но и теперь с ними было по-прежнему весело и интересно; это братья научили Хетер плавать, гонять на велосипеде, ловить неводом скумбрию с их деревянной лодки. А с девчонками разве можно придумать что-нибудь интересное? Не важно, что «Школа Святой Урсулы» находится в Пензансе, всего в десяти милях отсюда: десять миль – это так далеко, если рядом нет мамы и папы, Пэдди и Джо.
Так или иначе, у бедняжки Джудит, похоже, не было выбора. Ее отец работал в Коломбо, на Цейлоне, и целых четыре года Джудит с матерью и маленькой сестрой жили без него. Теперь миссис Данбар и Джесс возвращались на Цейлон, а Джудит оставалась здесь, и совершенно неясно было, когда она снова увидится с матерью.
Но слезами горю не поможешь, бывало, говаривала миссис Уоррен, и Хетер стала спешно придумывать для подруги что-нибудь ободряющее.
– Все-таки ты будешь выбираться оттуда на каникулы.
