Ближе, Господь, к Тебе, Ближе к Тебе, Хотя бы из-за бомбы пришлось Подняться мне.
А пока вокруг падали бомбы и на землю с грохотом рушились огромные куски кирпичных стен, этот новый вариант старого любимого гимна повергал в ужас набожную публику и веселил мистера Крука.
– Из нее вышла бы первоклассная преступница, – уважительно замечал он, но, к сожалению, симпатия не стала взаимной. Он совершенно точно знал, что мисс Фицпатрик относится к нему с глубочайшей подозрительностью, отмечая его приходы-уходы в тетради с обложкой с мраморным узором. В ней же фиксировались все передвижения в доме и вокруг него с рассвета и до затемнения. Когда наступало время задергивать шторы и включать свет, она заканчивала свое добровольное дежурство.
Крук разговаривал с мисс Фицпатрик лишь однажды, когда она появилась на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, чтобы обозреть разрушения, которые в тот день оказались весьма значительными. Бомба разорвалась посередине находившейся неподалеку улицы, и осколки стекла и оконных рам были разбросаны вокруг. Крук приподнял свой неизменный коричневый котелок и бодрым тоном заметил:
– Прекрасная работа.
Однако мисс Фицпатрик не обратила на него ни малейшего внимания. Похожая на закутанную в шаль маленькую отшельницу с торчащими во все стороны, словно острые булавки, редкими прядками седых волос, она с подозрением разглядывала уполномоченного по противовоздушной обороне и пожарных в военной форме.
– Не мундир красит человека, – мрачно заметила она.
– Кое-кто из них без формы выглядел бы гораздо хуже, – предположил Крук.
Мисс Фицпатрик злобно взглянула на него поверх очков. Затем колючим, словно терка для мускатных орехов, голосом произнесла:
– Совершенно ясно, что кто-то сообщил им, куда бомбить.
После чего повернулась и зашаркала по ведшим в подвал ступеням к задней двери, напоминая растрепанного пингвина. Крук понял, что его подозревают в том, что он подает световые сигналы летящим в небе «Юнкерсам-88».
«Однако я никак не возьму в толк, с чего эта старуха вообразила, что мне хочется сыграть в ящик», – подумал он.
Мисс Фицпатрик расположилась у задней двери и наблюдала, как он поднимался по парадной лестнице.
– Вы живете на самом верху, – неожиданно прошипела она, как будто в темноте вдруг выстрелил выхваченный из кармана револьвер.
– Совершенно верно, мадам, – жизнерадостно согласился мистер Крук. – Если все мы попадем в Царство Небесное, приятно сознавать, что я ближе к нему и окажусь там первым.
Одной из отличительных черт Крука являлась его способность оказываться в нужном месте раньше других, что не вызывало добрых чувств у полиции, которой, естественно, не нравится, когда ее мнение опровергают, тем более какой-то дилетант.
Отношения мистера Крука с обитательницей подвала оставались такими же, пока загадочное происшествие с тетушкой Чайного Колпака не заставило жильцов общаться немного ближе.
Чайный Колпак, как прозвал его Крук, появился в доме в начале 1941 года. Ходили разговоры, что его прежнее жилище разбомбили, отчего мисс Фицпатрик возмущенно заявила, что он Джоуна, намекая этим на Иону, предвестника несчастий. Однако ни у кого из услышавших это, даже у Крука, не хватило духу возразить старухе. Новый жилец оказался еще более загадочной личностью, чем обитательница подвала. В первые месяцы Крук видел его изредка и ни разу с ним не разговаривал. Своей внешностью тот напоминал вопросительный знак с ореолом наверху: высокий, тощий и сутулый, всегда в большой широкополой черной фетровой шляпе, с неизменной стопкой разномастных бумаг под мышкой. У соседа была какая-то странная походка, наводившая окружающих на мысли, а не под хмельком ли он. Судя по количеству книг, привезенных им с собой, Чайный Колпак был ученой натурой. Крук пару раз встречался с ним утром на лестнице, когда выходил из дома, а старый книгочей направлялся в Британский музей, где, по-видимому, проводил весь день. Обычно Крук понимал, что тот вернулся, когда, возвращаясь вечером домой, видел неяркий синеватый свет в маленьком окне над входной дверью. Крук счел соседа безобидным и дружелюбным сумасшедшим, для которого Британский музей является неким преддверием рая, и заключил, что он едва ли может быть полезен честолюбивому человеку.
В чем на этот раз проницательный адвокат оказался совершенно не прав.
II
Однажды апрельским вечером случилось так, что Крук вернулся домой раньше обычного, примерно в восемь вечера. Неторопливо поднимаясь по лестнице, он заметил синеватый свет над дверью квартиры номер 3 и решил, что его сосед возвратился, как обычно. Проходя по изгибу лестницы на этаж выше, он внезапно остановился. Впереди из непроглядной темноты (рачительный владелец дома закрасил окна, сочтя, что это дешевле и надежнее, чем вешать светомаскировку) слышались странные звуки. Круку стало совершенно ясно, что кто-то неопытный пытается вломиться в его квартиру. Его острый слух уловил позвякивание неуклюже используемого инструмента. Явно развеселившись, он прислонился к стене и стал ждать дальнейшего развития событий.
