Книга Нелепая привычка жить - Олег Рой

Это было маленькое кафе в центре Москвы. Заурядное, непритязательное, пожалуй, даже старомодное, невесть каким образом выживающее среди многочисленных современных и куда более успешных собратьев. Но именно здесь Виталий Малахов, владелец преуспевающей торговой компании, предпочитал находиться в тот момент, когда в офисе говорили: «Шеф вышел перекусить». Он бывал тут несколько раз в неделю – не затем, чтобы поесть, конечно, питался он совсем в других местах. А просто посидеть, выпить чашку кофе, побыть наедине со своими мыслями, в спокойной обстановке просмотреть бумаги или свежую прессу. Уходя из офиса, он кивал секретарю на дверь, и смышленая Полинка понимала, где его можно найти, если начальник срочно понадобится. Его сотрудники проводили обеденное время в соседних модных заведениях.

Друзья Виталия называли это место забегаловкой.

– Ты где? – спрашивали они, звоня ему по мобильному. – Опять в своей забегаловке, этой «Ивушке», «Рябинушке» или, как ее, «Дубравушке»?

– Да, – отвечал он, не обращая внимания на их подначивания. – Я здесь. Хочешь меня видеть – приезжай.

С его точки зрения, это было идеальное место для встреч, как дружеских, так и деловых. Уютно, немноголюдно и, главное, тихо. Никакого тебе бьющего по ушам «Хит FM». И почему некоторые люди так уверены, что весь мир должен любить современную попсу, да еще включенную на полную мощь? Виталия от всех этих «чита-дрита», «джага-джага» и «муси-пуси» просто тошнило. Ему нравились старый рок, авторская песня, ставшая почти классикой музыка шестидесятых-восьмидесятых годов уже прошедшего столетия – как раз то, что иногда негромко звучало в любимом кафе.

Здесь всегда замечательно пахло. Малахов с рождения отличался обостренным обонянием, и запахи всегда были для него очень важны. С некоторыми людьми ему даже трудно было из-за этого общаться – не только немытые бомжи, но и вполне приличные, ухоженные мужчины и женщины были неприятны Виталию лишь потому, что ему не нравился их парфюм или естественный запах тел. Многие рестораны Малахов не любил из-за того, что там не так пахло. А здесь, в маленьком кафе, всегда царили ароматы выпечки и свежемолотого кофе. Сейчас в Москве редко где можно найти действительно хороший и вкусный кофе. И вообще здесь было как-то по-домашнему. «Доперестроечный уют» – так он это называл. Небогатый выбор салатов и сэндвичей, деревянная мебель, клетчатые и, быть может, не идеально чистые скатерти. На окнах живые цветы – не какие-нибудь экзотические птерисы, драцены или юкки, а незатейливые, из тех, что в его детстве стояли на подоконниках в школе и дома у бабушки – «декабрист», бегония, алоэ, сок которого ему закапывали в нос от насморка. И то самое растение с резными, похожими на кленовые листьями на толстых и мохнатых, словно покрытых красноватыми волосами, черенках. Виталий не знал его названия, но именно оно стояло на подоконнике рядом с его самым любимым столиком. И порой, задумавшись, он ловил себя на том, что тихонько отщипывает с мясистых черенков красные волоски.

На каждом столике, которые были напиханы в тесное помещение так плотно, что за некоторые из них приходилось пробираться боком, стояла цветная свечка и крохотная вазочка. В вазочке в зависимости от сезона появлялись то букетики полевых цветов, то яркие желто-красные листья, то еловые веточки, увитые блестящей ниткой новогоднего «дождя», то тополиные прутики с едва лопнувшими почками. Первым предвестником весны в этом году для Виталия стали именно эти пахучие сочно-зеленые листочки, родившиеся в вазочке прямо на его любимом столе у окна.

И публика здесь была под стать обстановке: веселые компании студентов, выворачивающих карманы и сообща пересчитывающих мелочь, нежно глядящие друг на друга влюбленные самых разных возрастов, скромно одетые барышни и профессорского вида дядечки в очках и с бородками. Как раз сейчас один из них вошел в кафе и устраивался напротив Виталия. С трудом протиснулся между столиком и стеной, бухнул на свободный стул пухлый портфель, сел, подтянув потертые брюки, привычным жестом поправил пышную седую шевелюру. И тотчас к его столику приблизилась, чуть постукивая каблуками, официантка.

Эта женщина нравилась Виталию не меньше, чем все остальное в этом кафе. А может, даже и больше. Только он в этом не признавался.

Была ли она красива? По современным критериям, пожалуй, что и нет. Среднего роста, широковатая в кости, фигура уже немного расплылась в бедрах. Но именно глядя на нее, Виталий пришел к умозаключению, что женская красота может быть совершенно разной. Может быть ухоженной, показной, вызывающей, демонстративной и даже хищной. А может быть вот такой – скромной и в чем-то даже банальной. Которая не требует восхищения, поклонения, жертв и дорогостоящих подношений. Просто рядом с ней спокойно и хорошо на душе. Так, как бывает в подмосковном лесу. В последние годы среднерусские пейзажи стали для объездившего весь мир состоятельного бизнесмена Малахова куда ближе и приятнее глазу, чем виды европейских городов и пляжи престижных курортов.

Он знал о «своей девушке из таверны», как в шутку называл про себя официантку, очень многое. Работает она в этом кафе уже семь лет. Никогда не носит брюк, предпочитая, даже зимой, платья или юбки, закрывающие колено. Пользуется она нежными старомодными духами «Диориссимо» с ароматом ландыша. Из украшений признает только серебро. Волосы у нее крашеные – свои чуть темнее и уже тронуты легкой сединой. В парикмахерскую она ходит раз в два месяца. Когда сильно устает, начинает сутулиться. И никогда, даже в самых конфликтных ситуациях, не повышает голоса. У нее приветливая улыбка и почти всегда хорошее настроение. Это именно она ставит цветы в вазочки на столах. При этом, как ни странно, Виталий не знал, как ее зовут. Мысль о бейджиках с именами, как это принято в других местах, видимо, не пришла в голову хозяевам скромного заведения, а спросить ее лично он не решался. Виталию это казалось уже чем-то интимным, словно бы первым шагом к флирту. Флиртовать с «девушкой из таверны» он и не думал. Ему было достаточно изредка приходить сюда и, попадая в ее смену, считать это доброй приметой.