Книга Его любимая скрипачка - Мишель Смарт

Талос Каллиакис опустил голову и потер затылок, когда до него дошел смысл сказанного врачом.

Оглянувшись, он посмотрел на своих двух братьев и прочел скорбь на их лицах.

Астреус Каллиакис — король Агона, их дедушка, умирал.

Гелиос, старший из трех братьев и наследник престола, сложил руки на груди и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.

— Нам надо провести юбилейные торжества раньше.

Весь Агон собирался отпраздновать пятидесятилетие правления Астреуса. Мероприятия были запланированы на конец лета, до них оставалось шесть месяцев. Врач-онколог недвусмысленно сказал братьям, что король долго не продержится.

Талос откашлялся:

— Я предлагаю сосредоточиться на юбилейной гала-вечеринке, а остальные мероприятия отменить. Они лишние. Давайте сделаем гала-вечеринку истинным праздником для короля.

— Я согласен, — кивая, сказал Тесей — средний брат. — Мы должны провести ее в апреле, то есть через три месяца. Будет хлопотно, но мы справимся.

Следовало торопиться. Два месяца интенсивной химиотерапии на время уменьшили опухоли, пронизывающие органы короля. Но он уже не выздоровеет. Уже слишком поздно.

Через два месяца

Талос Каллиакис вошел в заднюю дверь театра, где размещался Национальный оркестр Парижа, и обратил внимание на выцветшие, шелушащиеся обои, потертый ковер и потолок с потеками воды. Неудивительно, что здание считалось отвратительным. Из всех оркестровых домов, которые он посещал за последние два месяца, этот объект был, безусловно, худшим.

Но он пришел сюда не из-за состояния этого здания. Он явился сюда по собственной прихоти после того, как его разочаровали скрипачи других крупных оркестров Франции и оставили в недоумении музыканты ведущих оркестров Греции, Италии, Испании и Англии.

Время шло.

То, что он прежде считал простой задачей, стало настоящим испытанием его выносливости.

Он искал скрипача, который очаровал бы его своей игрой так, как это делала его бабушка, пока она была жива. Выбранный скрипач получит право исполнить последнюю музыкальную пьесу, сочиненную бабушкой Талоса, в сопровождении собственного оркестра на юбилейной гала-вечеринке в честь короля.

К этому моменту около десяти парижских скрипачей желали продемонстрировать Талосу свое мастерство.

Он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось.

Отчасти он хотел выбрать любого скрипача. Все, кого он прослушал до сих пор, были профессиональными, замечательными музыкантами, способными вызвать восхищение у любого слушателя. Но их игра не трогала его сердце. А он знал, что должен выбрать подходящего человека, чье исполнение заденет его за живое.

Для юбилейной гала-вечеринки требуется лучший скрипач. Меньшего его дед не заслуживает. И его покойная бабушка тоже заслуживает лучшего.

Скрипачи выстроились за кулисами; остальные музыканты сидели в зрительном зале. Он давно бы начал прослушивание, если бы дорожные работы не заставили его водителя объезжать здание театра с задней стороны.

Талос обдумывал дела, которые ему пришлось отложить за последние два месяца. Как квалифицированный юрист, он курировал все продажи, слияния и выкуп бизнес-империи, которой управлял вместе со своими двумя братьями. Однако он не всегда использовал свои юридические навыки, чтобы добиться того, чего он хотел.

Тесей — средний брат в семье Каллиакисов, решил инвестировать средства в интернет-проекты. Если прогнозы окажутся верными, то прибыль превысит инвестиции в четыре раза менее чем через два месяца. Но у Талоса были подозрения в отношении владельцев этих интернет-проектов.

Его мысли о недобросовестных программистах прервались, когда он услышал слабый звук, идущий через дверь слева от него.

Он сделал паузу, подняв руку, и попросил тишины.

Напрягши слух, он повернулся лицом к двери.

Вот оно.

Единственное классическое произведение, которое он знал наизусть.

К его горлу подступил ком.

Желая услышать игру отчетливее, но не желая беспокоить скрипача, он осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь.

И тут у него сдавило грудь — на него нахлынули горькие воспоминания.

Ему было всего семь лет, когда умерли его родители. Ночи, которые последовали за этим, до того, как его братья отправились в английскую школу-интернат, в которой он стал учиться всего через год, оставляли его безутешным.

Королева Рэя Каллиакис — обожаемая им бабушка, успокаивала его единственным способом, какой она знала. Она приходила к нему в комнату, садилась на край его кровати и играла «Медитацию» из оперы «Таис» Жюля Массне.

Он не вспоминал этот музыкальный отрывок более двадцати пяти лет.

Скрипач играл медленнее его бабушки, но эффект был тот же. Томительный, но успокаивающий, как бальзам на ране, который просачивается сквозь кожу, чтобы исцелить тело изнутри.

В игре скрипача было нечто особенное, неуловимое.

— Вот оно, — сказал Талос, обращаясь к дирижерам оркестра.

Переводчик перевел его фразу на французский язык.

Женщина с острыми чертами лица, сидящая слева от Талоса, посмотрела на него с таким выражением лица, будто она не поверила, что он говорит серьезно. Потом ее глаза сверкнули, и она в волнении распахнула дверь.

В углу комнаты, придерживая скрипку подбородком и держа в правой руке смычок, стояла высокая, гибкая девушка. Она походила на кролика, ослепленного светом фар несущегося на нее автомобиля.

Глаза.

Раньше она не видела подобных глаз.

Они походили на лазеры.

Амалия вздрогнула, думая о них.

Она снова вздрогнула, когда вышла из театра на грязную автостоянку. Крепко держа в руках скрипичный футляр, она натянула на уши красно-серую полосатую шапочку.

Рядом с ней остановился длинный черный автомобиль. Открылась задняя дверца — из машины вышел очень высокий человек.

Через секунду Амалия поняла, что этот гигант — Талос Каллиакис.

На нее снова уставились его внимательные, удивительные глаза. Она во второй раз испытала те же пугающие и головокружительные ощущения.

Когда дверь в репетиционный зал распахнулась и Амалия увидела, как все на нее смотрят, ей захотелось сбежать. Она не записывалась на прослушивание, но ей сказали прийти на тот случай, если понадобится весь оркестр.

Эти глаза…

Они так долго смотрели на нее, что ей показалось, будто она выпала из реальности.