Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
1
Когда к горцам приезжает на побывку родня из других мест на месяц, то ее две недели встречают и две недели провожают, не вставая из-за стола. Пока всех не обойдут, не успокоятся. Но только не весной и не осенью. Сев и сбор урожая — вещи более святые, нежели ублажение сродников. В это время любого приблудного родственника моментально припашут, как бы его ни уважали.
Посему за накрытым в саду столом мы гуляли только один вечер. Но гуляли все, вместе с извозчиком, который привез меня сюда с вокзала. Выпивка с нас, закусь с хозяев.
После первой рюмки на меня нахлынули воспоминания. Места навеяли забытые мысли о том, как я ненароком попал сюда. Сюда — это на гору Бадон, что в Реции, марке большой серединной империи. Гору, на которой я появился в этом мире столь обыденно и просто. Пошел в подмосковном лесу грибы собирать. Наклонился за подберезовиком, разогнулся, и здрасьте-пожалста… вы находитесь в совсем другом месте. И даже не на Земле. Спасибо, приютила меня семья кузнеца Оле, а то даже не знаю, что бы со мной тут случилось без знания местных языков вообще.
И первой, кого я тут встретил, была Элика. С козой…
С тех пор на хуторе двоих уже похоронили.
И один народился.
Кузнец Оле, у которого я трудился подмастерьем-молотобойцем, меня и наладил отсюда в армию, когда заметил женский интерес ко мне своей подросшей племянницы. «Опоздал тогда кузнец…» — ухмыльнулся я чему-то своему, поднимая очередной стакан под здравицу в мою честь. Но настроение у меня от этой мысли поднялось.
В отличие от Оленых сыновей Элика сидела со всеми за столом — мать уже! Считай, взрослая. Рядом со мной угнездилась, но к вину не притрагивалась. А то как же? Она мать кормящая. Ей, пока сына от груди не отнимет, ничего, кроме воды и молока, не положено даже в рот брать. С этим в горах строго.
А ребенок в сторонке на лавочке сидит на руках у няньки — наемной девицы шестнадцати лет, блондинки невзрачной внешности. Нянька и заодно юной матери подружка, чтобы не скучала. Эту за стол не сажают по малолетству, хотя Элике она ровесница, но девица еще.
Элика, уверившись и утвердившись в своем новом статусе матери законного ребенка — как же, отец его на руки взял, признал! — несколько осмелела и все пыталась у меня что-то тишком выспрашивать.
— Потом, все потом, — дал я ей укорот, любуясь ее красивым лицом. — Имей, женщина, терпение.
И она от меня отстала. Но, думаю, только до ночи… Как только все спать наладятся… Женское любопытство, оно такое… Сильнее кошачьего.
Извозчик, как и обещал, деньги с нас брать отказался. И я, прощаясь, подарил ему новенький длинный штык-нож старого образца — с пилой на обухе, и наказал пригнать на хутор упряжку волов с плугом за отдельную плату. Очень мне не хотелось с тяпкой на поле весь отпуск надрываться, но никуда не денешься: весенний день год кормит. А на хуторе всего две пары мужских рук. Это если меня не считать с денщиком.
Возница уехал пьяненький и довольный. Угостили. Клинок подарили. Уважили.
Денщика определили на ночь в бывший мой чуланчик, а меня с почетом — в комнату покойного деда.
Когда все в доме угомонились, тихо скрипнув дверью, пришла Элика. Не забыв предупредительно накинуть крюк на дверь, в полной темноте уверенно подошла и села на край кровати. Нащупав мою ладонь, сжала ее и сказала:
— Спасибо, что не отказался от своего сына.
— Это же мой сын. Как я могу от него отказаться? Кстати, как назвали?
— Пока никак. Сын и сын.
— Непорядок.
— Непорядок. Но сына должен называть отец. А тебя не было.
— Я воевал.
— Тебя никто и не винит.
— У тебя руки холодные.
— А ты согрей.
— Уговорила. Ложись рядом.
— Если ты захочешь, то мы уйдем вместе с тобой.
— Кто — вы?
— Я и твой сын.
— Куда уйдете?
— Туда, куда уйдешь ты. В мир ушедших богов. Там у вас лучше, чем здесь? Войн нет, наверное, совсем.
— Все у нас там есть. И хорошее и плохое. Только у меня там семья: родители, братья, сестры…
— Моя семья теперь ты.
— Мне надо будет вернуться в Будвиц после отпуска. У меня обязательства перед королем Бисером. Но там война. Так что спокойнее будет растить сына здесь.
— Какой длинный шрам у тебя на спине появился. Это саблей?
— Нет… пулей.
— Как долго я тебя ждала… Чего только не выслушала от Оле и его жены, когда у меня живот на нос полез. Дед выручил. Цыкнул на них и приговорил: чей бы бычок ни прыгал, а телятко наше. Он умер, когда сыну было уже три недели. И был так счастлив, что у него именно правнук. А мне наказал тебя дождаться и уходить вместе с тобой. Он говорил, что вы всегда стремитесь вернуться домой, в свой мир ушедших богов.
— Так я тут такой не первый?
— На моем веку первый. А дед ваших видел не раз.
— И куда они подевались?
— Кто?
— Попаданцы?
— Какие попаданцы?
— Люди из мира ушедших богов, которые сюда попали.
— А я знаю? Дед про то не рассказывал. Сказал только, что ты будешь время от времени пытаться уйти домой. Что вы все такие.
— Что это потекло?
— Молоко…
— Надо же… сладкое какое. Часто доишься?
— Я тебе что, коза?
— Козочка… Иди ко мне.
— А-а-а-ах… милый… как долго я тебя ждала.
Утром всех отправили в лес за диким чесноком, а то сезон уходит. Солить его зеленые побеги и мариновать будем. Младенца Элика забрала с собой, неся на хитром плечевом подвесе. Я с народом отправил денщика, вооруженного пистолетом. Якобы для охраны. Но на самом деле мне надо было остаться один на один с хозяином. Решить без лишних ушей некоторые щекотливые вопросы.
— Дядя Оле, а что это твои сыновья в каких-то непонятных опорках ходят, когда я вам обуви выслал целый короб? — спросил я, глядя вслед уходящим со двора добытчикам.
— Какая обувь? — ответил он вопросом на вопрос, невинно лупая глазками.
— Посылки от меня осенью разве не дошли до вас?
— Ты это про тюки в рогоже пытаешь?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79