1
В ее глазах сияют звезды, сказал кто-то однажды. Иница ощущала течение Вселенной с тех пор, как она впервые посмотрела наверх, в ночь. Небо казалось ей не границей, а вратами. Она не могла дождаться дня, когда эти врата наконец-то распахнутся перед ней.
Но все произошло не так, как она себе представляла. На борт космического баркаса она взошла в сопровождении паладинов, облаченных в кроваво-красные доспехи. Задолго до того, как ее родной мир померк в плазмотоке двигателей, Иница поняла: здесь она не гостья, а пленница.
С ней обращались как с драгоценностью, на лету ловили каждое желание – баронесса то, баронесса это, – но не прошло и часа после старта, а она уже мечтала вернуться назад, во дворец на Кориантуме, с башен которого еще в детстве любовалась космосом во всем его великолепии.
Здесь, на корабле, Иница не видела звезд – только серые стальные стены, – и на второй день путешествия она попросила, чтобы ее отвели к одному из выпуклых панорамных иллюминаторов на верхней палубе баркаса.
Ведьма Сетембра прислала двух паладинов, вооруженных бластерами и клинками; они вывели Иницу из каюты и сопроводили туда, где небесные светила сияли стократ ярче, чем даже в самые ясные ночи дома, на Кориантуме.
В немом благоговении Иница созерцала космос, почти забыв, зачем на самом деле стремилась попасть на верхнюю палубу. А ведь это была часть плана.
Там, снаружи, роились огни галактики, внешний рукав ее спирали сверкал, словно река из звезд – кварцево-белых и красных, как рубины, изумрудно-зеленых и аквамариновых. Иница узнала Туманность Керкес, мерцающую за Пепельными Мирами, и в памяти всплыли рассказы об опустевших полях сражений на далеких лунах и полусгоревших остовах кораблей на забытых орбитах. Она видела созвездие Железного Кулака с павшими королевствами Течения Тарагантума, где флотилии Ордена уничтожили все сопротивление в галактике. А потом, когда баркас скорректировал курс, перед ней возникли планеты-рудники Марок – самого дальнего, пограничного региона Империи, оплота силы и беззакония, где одни только соображения выгоды решали судьбу месторождений, рабов и целых колоний.
И все-таки у Иницы захватило дух от того, как прекрасна Вселенная, а не от того, как она страшна – чего бы люди ни совершили и ни претерпели в свете всех этих солнц. Она знала историю Империи, основы которой были заложены в эпоху Гегемонии, и немало слышала о тирании Властелина Машин, которого свергли ведьмы Ордена Камастраки. Но когда она смотрела из окна на небосвод, усыпанный миллионами звезд, она не видела ничего, кроме безмерного великолепия космоса.
– Никогда не хотелось совершить что-нибудь безумное? – спросила она паладина, стоявшего справа.
Он не шелохнулся, и даже если что-то дрогнуло в его лице под красным шлемом-маской, это осталось тайной. Глаза паладина скрывали фасеточные линзы, которые на много градусов увеличивали угол зрения. Иница даже не была уверена, что ее страж – мужчина: под красной кольчугой пола не разобрать.
– Я имею в виду, – продолжала она, – какое-нибудь дело, которое любой бы счел неосуществимым. Что-нибудь абсолютно сумасбродное. Воспарить на солнечных ветрах Кентры, например. Или ночью станцевать на берегу лавового моря Ксузии, – она снова отвернулась к окну и теперь разглядывала отражения паладинов в стекле. – Необязательно босиком.
Второй солдат, стоявший слева, едва заметно повернул к ней голову.
– Тебе это знакомо, да? – спросила она его. – Когда просто хочется быть не таким, как все.
Она знала, что говорит с человеком, который отрекся от права на индивидуальность с тех пор, как избрал жизнь паладина. Он был одним из миллионов, облаченных в красные доспехи из бронепластика и не отличимых друг от друга в одинаковых шлемах-масках.
– Быть выше всех прочих, – добавила она твердо. – Потому что делаешь то, о чем другие даже не помышляют. А если и помышляют, то не решаются исполнить.
Он повернул голову еще немного. Благодаря фасеточным линзам он наверняка уже видел ее целиком.
Перед приходом паладинов она расчесала свои длинные темные волосы и надела черное платье – приталенное, но не настолько узкое, чтобы кто-то заметил под ним штаны. Она надеялась, что оба паладина не имеют ни малейшего представления о моде Бароний, иначе бы они наверняка сообразили, что сапоги из-под подола – изрядная безвкусица.
– Там, снаружи, миллиарды солнечных систем, миллиарды возможностей. Есть о чем мечтать, – она немного понизила голос, словно ее слова были адресованы только солдату слева. – Неужели под этими шлемами нет места мечтам?
Паладин сказал:
– Если вы закончили, баронесса, мы проводим вас обратно в каюту.
Она вздохнула.
– В детстве с таким занудой, наверно, и играть-то никто не хотел?
– Баронесса, – спокойно отозвался он, – у нас приказ не спускать с вас глаз. Провокации не помогут.
Непросто было оторваться от панорамы галактики, но она, скроив возмущенную мину, сделала два шага назад. Скрежетнули пластины доспехов: солдаты обернулись к ней. Слишком поздно они увидели станнер, который она выхватила из-под платья. Оружие крошечное, но весьма действенное. Гланис тайком сунул его Инице сразу после взлета, перед тем как ее разлучили с ним и с остальными солдатами лейб-гвардии. Страх за Гланиса не отпускал ее с этой минуты.
Ее новый фаворит, паладин слева, оказался проворнее своего товарища, но струя энергии из станнера его опередила. Иница выстрелила дважды. Этого должно хватить, чтобы отключить солдат на пару минут, подумала она. Но паладин застонал и дрожащей рукой потянулся к тяжелому бластеру, который выронил при падении. Теперь, прежде чем направить дуло на ценную пленницу, ему придется переключить бластер на оглушение – еще бы подождать попросил.
Гланис предупреждал ее, что доспехи примут на себя большую часть заряда. Иница сделала шаг к паладину и изо всех сил ударила его по шлему. Затем еще раз – для верности. Он больше не шевелился; тогда она наклонилась и засунула дуло под кромку шлема. Выстрелила в упор, вдоль шеи к уху – скорее всего, это стоило ему барабанной перепонки. Затем проделала то же самое с неподвижным вторым стражем. Он ей все равно не нравился.
На миг она замерла и глубоко вздохнула. Они с Гланисом тысячу раз все обговорили и вместе облазили останки древнего космического баркаса, гнившего на болоте среди других руин, чтобы в памяти запечатлелся каждый коридор, каждая вентиляционная шахта. Этот тип судна она изучила вдоль и поперек.
