…ни во что не веря и никому, И, случайных встречных огнём слепя, Догореть дотла и упасть во тьму До того, как тьма упадёт в тебя…
Светлана Ос Иногда почти невозможно заметить, как твоё запястье обвивает нить кукловода. Распознать момент, когда твоя жизнь перестаёт принадлежать тебе и решения, которые ты считаешь своими, оказываются давно придуманными за тебя.
Чаще всего в роли кукловодов выступают боги. Если смотреть на то, что творится вокруг, боги очень любят поиграть. Разыгрывать кровавые представления, мучая своих марионеток. Ведь трагедии наблюдать куда интереснее, чем светлые и добрые истории со счастливым концом. Без драм, без конфликтов. Боги всемогущи – и, будь на то их воля, наверняка бы не допустили, чтобы в мире появилось зло. Чтобы в нём лилась кровь. Чтобы в нём случались убийства, эпидемии, катастрофы… и войны.
И виноваты ли тогда те, кто в этих представлениях выступает на стороне зла? Если таким образом они развлекают богов? Ведь в хороших трагедиях без злодеев никак не обойтись.
Вот о чём думал тэлья Фрайндин из рода Бьортреас, младший брат Повелителя эльфов, когда устал от долгого ожидания и присел на камень, покрытый бархатом зелёного мха.
Лучи ясного дня, просачиваясь сквозь кружево золотой кроны дерева-дворца, заливали цветочные поляны солнечной карамелью. Дворцовый сад эльфов окончательно пробудился ото сна, и птичьи трели вплетались в журчание фонтанов. Синие, как зимняя полночь, глаза эльфа задумчиво скользили по яркой зелени кустов и деревьев, окружавших тенистую мраморную дорожку, но мысли его были далеко.
Посланцы тёмных. Как давно они с братом не видели Детей Луны… Наследница Тэйранта приходила только сегодня утром, а кажется, будто уже месяц миновал.
Взгляд Фрайна застыл на самом обычном древесном листе, ничем не отличающемся от прочих; и видел он вовсе не то, на что смотрел.
Память. Забавная штука. И со временем начинает выкидывать странные вещи. То, что было очень давно, не оставляет в покое, будто случилось вчера, зато многое из того, что произошло совсем недавно, отступает на второй план. Все века твоей долгой жизни… нет, они не давили непосильным грузом, как почему-то считали люди. После первой сотни лет, откровенно говоря, жить становится всё легче и легче. В какой-то момент ты просто перестаёшь замечать, как с молниеносной быстротой мелькают дни, сменяя друг друга, – и вот для тебя уже не имеет значения, пять лет прошло или пятьдесят. Вещи, казавшиеся такими важными в юности, с годами совершенно перестают волновать, а отмеренную тебе роль играешь, уже не замечая. Все они здесь, при дворе, играют свои роли, и ему досталась далеко не худшая. Всем им – трём эльфийским принцам, сынам рода Бьортреас – пришлось нелегко. Каждому по-своему.
Фрайн подумал о братьях. Сперва о старшем, затем – о среднем, которого защитила от гнева Хьовфина вечная тьма под горами дроу.
Помрачнел.
Война неизбежна. Очередное кровавое представление на потеху богам, которое, должно быть, сорвет у них бурю рукоплесканий. Как бы ни старался Эсфор, что бы ни пытался сделать, войну не предотвратить. Уже нет.
Но…
– Заскучал?
Мелодичный голосок вплёлся в переливы птичьего пения, и эльф перевёл взгляд на девушку, стоявшую рядом с камнем.
Длинные кудри струились по её спине шёлковым плащом цвета осени и огня. Глаза сияли летней зеленью, яркой и тёплой, как листва деревьев в эльфийском саду. Она сменила платье – должно быть, на это и потребовался час. Лучший эфнийский шёлк, тонкий и прочный, облегал её как вторая кожа: казалось, девушка облачена в наряд из искристой воды, непрозрачной и зеленоватой, и целомудренный закрытый покрой не делал наряд менее откровенным.
Впрочем, Мэрис любила откровенные наряды. Как и шокировать ими окружающих.
Ещё одна черта, разительно отличающая её от уроженок Риджии.
– Ты на меня так пялишься, что паника-паника, – хмыкнула девушка, когда Фрайн помедлил с ответом; на риджийском она говорила безупречно. – На мне вроде комиксов не нарисовано.
Эльф поднялся с камня:
– От подобной красоты трудно оторвать глаз.
– Нет уж, не надо от меня ничего отрывать. Мне оба глаза дороги как память.
Пару секунд Фрайн просто смотрел на её улыбку, буквально истекающую иронией.
Следом улыбнулся в ответ.
– Ха, – произнёс он. – У тебя блестящее чувство юмора.
Та, которую здесь называли Мэрис, лишь качнула головой с лёгким пренебрежением и, когда Фрайн попытался обнять девушку за плечи, шлёпнула его по рукам.
– Ты в порядке?
– Конечно, в порядке! У меня нервы как у Терминатора. А уж из-за Белоснежки я психовать тем более не собираюсь. – Она погрозила эльфу тонким пальчиком. – И это ещё не повод меня лапать!
Его губы тронула лёгкая усмешка.
– Я так тебе противен, Мэрисуэль?
Волосы эльфа – прямые, свободно отпущенные до плеч, – казалось, мерцали лёгким золотым сиянием. Дневной свет, соскальзывая с королевского венца, скатывался по высокому чистому лбу и тонул в тёмной глубине глаз, выделявшихся на бледном лице, молодом и прекрасном.