ПРОЛОГДом, словно перенесенный с глянцевой страницы журнала, сверкал на солнце. Два далматинца, казавшиеся кляксами на снегу, бросились ко мне. Наверно, у них состязание, кто активнее и тщательнее вылижет мои руки и одежду. Ну конечно, от меня собакой пахнет.
— Мои хорошие! — я присела на корточки, затормошила красавцев, расцеловала в здоровые холодные носы.
Собаки — как люди, даже лучше. Искренние и добрые, и не предадут никогда.
Солнце отражалось в искристых сугробах так, что смотреть было больно. В детстве я гадала, кто посыпает блестящими искорками снег? И кто расписывает узоры на окнах? Выведенные аккуратно, словно по сказочному лекалу, на стекле раскинулись мохнатые еловые ветки и затейливо изогнутые листья.
Внутри дома послышался стук каблучков и чьи-то возгласы. Дверь распахнулась.
— Надюша приехала! — Ева устремилась мне навстречу. — Фу, Лелек! Фу! Ты первая, по тебе часы сверять можно!
В струящемся серо-голубом платье на фоне собственной виллы Ева смотрелась шикарно. Мы расцеловались. Далматинцы всем своим поведением давали понять, что рады встрече не меньше нашего, и я в который раз похвалила себя за предусмотрительность. Так и чувствовала, что понадобятся запасные колготки.
— А второго как зовут, Болек? — пошутила я.
— Ну да, — Ева холеной рукой потрепала любимцев. — Смотри, он тебе дубленку измазал! Один поклонник презентовал, представляешь, с условием, чтоб были именно Лелек и Болек, еще из коротких штанишек не вырос…
Болек страстно лизнул хозяйку в нос, от избытка чувств подпрыгнул, перекрутился клубком и понесся обратно, в рассыпчатый блестящий снег. Лелек вился возле меня, восторженно повизгивая и норовя обнять передними лапами.
— Фу, бестолочь! — Ева шлепнула Лелека и махнула рукой: — Гуляй!
Я отряхнулась и подняла сумочку. В дом идти не хотелось, морозный воздух проникал в легкие, наполняя душу легкостью и весельем. Ветра почти не было, солнце щедро заливало огромный участок, выходящий на побережье. Одинокие любители подводного лова маленькими темными точечками виднелись у горизонта. Лед тут и там играл голубыми бликами, зеркально отражаясь от безоблачного неба. Звенящую тишину нарушало только умиротворенное ворчание далматинцев, копошившихся в сугробе, и гул машин где-то далеко на шоссе.
Всю последнюю неделю я провела в конференц-залах города Мюнстера, где проходил симпозиум по вопросам генетического анализа. Доклады были интересными и содержательными, и организаторы мероприятия, как полагается, постарались на славу, но многодневное общение с людьми на неродном языке утомило меня. В Германии хорошо, а дома все равно лучше… И внезапное предложение Евы встретиться в ее загородной вилле оказалось так кстати!
— Красота-то какая!
— Лучше, чем в Европе? — недоверчиво переспросила Ева.
— Ну конечно лучше! Родные просторы… — я глубоко вдохнула. — А ты молодец, Ева, что настояла на всеобщем сборе. Ведь все приедут, как договаривались?
— Сама увидишь!
Послышался шум мотора, и мы устремились за дом. Из потрепанного старенького «Мерседеса» выбралась молодая женщина в светлом замшевом плаще — да это Танюшка! Ее чудесные глаза сияли еще ярче, чем раньше, и легкая полнота нисколько не портила женственную уютную фигуру.
Выяснилось, что Танюша привезла с собой Ольгу и Регину. Повыскакивав одна за другой из машины, они огласили окрестный лес возгласами и радостными криками. Похоже, что свою порцию кислорода я сегодня уже получила.
Когда все вдоволь наобнимались-нацеловались, гурьбой повалили в теплый, пахнущий елками дом. Лелека и Болека с собой не взяли, и я с сожалением чмокнула по очереди обоих в холодный мокрый нос. Гномы на входе с закинутыми на плечи красными мешками — наверно, с подарками — изумленно глядели на гостей. Наверное, столько девиц сразу они и не видали никогда.
Вилла мне очень понравилась. Да и какому причудливому вкусу может не угодить теплый, вычищенный до блеска дом, где каждая деталь продумана до мелочей и поражает изяществом и вдумчивым прикосновением женской руки?
— Надя, ты идешь? — девчонки поднимались во второй этаж.
— Да-да, сейчас.
Я решила сначала зайти на кухню, откуда доносились совершенно бесподобные запахи. Приятная улыбчивая женщина доставала из холодильника снедь и вносила последние штрихи в выложенные красивыми горками салаты и закуски. Мы познакомились.
— Вам помочь?
— Нет, милая, спасибо, все уже готово, засмеялась Галина Федоровна. — Гуся оставляю в духовке, не забудете?
— Постараемся! — пообещала я.
В холле прозвенел колокольчик. На пороге стояла модель из журнала «Вог». Нет, это же Света! Света Чернова, красавица и умница, девушка-огонь! Мы расцеловались.
— Ну, выпьем, добрая старушка, — предложила Света, раздевшись и деловито оглядевшись.
— Ты не изменилась! — засмеялась я. — Энергии у тебя не уменьшилось за последние десять лет…
— Это точно! А в тебе ни жиринки лишней не появилось — комплиментом отвечаю на комплимент! Тебе чего налить?
В передвижном баре на колесиках можно было выбрать все, что душе угодно. Я предпочла шампанское, Света плеснула себе виски.
А потом приехала Мэри, а потом Мила и Марианна, а столкнувшихся на дороге Василису и Белку решили больше не ждать, и все стали постепенно рассаживаться в гостиной в мягкие кирпичного цвета кресла. Разноцветные гирлянды, запах елок, шампанское, хохот и разговоры ни о чем — таким и должен быть настоящий праздник. Свет потушили, и пламя свечей заиграло по стенам, наполняя их потаенным смыслом. Смех и громкие переговоры стихли, все замолчали.
…Мне выпало рассказывать второй. Огонек камеры в углу смотрел красной точкой и чуть-чуть смущал меня. Нелегко вот так сразу взять и вспомнить, что происходило с тобой десять лет назад… Одиннадцать пар глаз с любопытством смотрели на меня. Я замешкалась, и сердобольная чуткая Танюша спросила:
— Наденька, налить шампанского?
— Давай, — согласилась я.
Сладкий напиток добавил храбрости и уверенности, и я попыталась взглянуть на девушку из далекого прошлого, о которой я сейчас буду рассказывать, отвлеченно, будто со стороны. Как она не похожа на меня теперешнюю! А может быть, похожа?..
