Моя зачарованность образами, которые повторяются и повторяются, – или, в случае кино, «набегают», – выражает мою убежденность в том, что большую часть нашей жизни мы видим, но не наблюдаем.
Энди Уорхол1. Составьте, пожалуйста, полный список вещей, которые вы считаете жизненно важными.
Тогда: Эмма
Квартира небольшая, но симпатичная, говорит агент по аренде недвижимости с энтузиазмом, который почти можно принять за подлинный. Все необходимое рядом. Есть свой кусочек крыши: можно устроить летний солярий – с согласия домовладельца, конечно.
Милая, соглашается Саймон, избегая моего взгляда. Я поняла, что квартира не годится, как только увидела шестифутовую полосу крыши под окном. Сай тоже это понимает, но агенту говорить не хочет, по крайней мере сразу, чтобы не показаться грубым. Может быть, он даже надеется, что если я вдоволь наслушаюсь этой болтовни, то засомневаюсь. Саймону агент по душе: за словом в карман не лезет, напористый, деловой. Возможно, читает журнал, в котором Саймон работает. Мы еще по лестнице не поднялись, а они уже разговорились о спорте.
А тут – вместительная спальня, говорит агент. С широкой…
Не годится, перебиваю я, прекращая спектакль. Нам не подходит.
Агент поднимает брови. Говорит: в этом деле излишняя привередливость неуместна. К вечеру квартира уйдет. Сегодня ее уже смотрели пять раз, а ведь она еще даже на сайте не выставлена.
Здесь небезопасно, равнодушно говорю я. Идем?
На всех окнах запоры, замечает он, а на двери «Чабб»[1]. Разумеется, если соображения безопасности имеют для вас особое значение, вы сможете поставить сигнализацию. Вряд ли домовладелец будет возражать.
Он обращается к Саймону, минуя меня. Особое значение. С тем же успехом он мог бы сказать: а, ну если ваша девушка – истеричка…
Жду снаружи, говорю я и разворачиваюсь.
Осознав свой промах, агент добавляет: если вам не нравится район, то, наверное, стоит посмотреть дальше к западу.
Смотрели уже, говорит Саймон. Нам там все не по карману. Если только не с чайный пакетик размером.
Он старается скрыть досаду, но то, что ему приходится это делать, злит меня еще больше.
Агент говорит: есть квартира с одной спальней в Куинз-Парк. Средненькая, но…
Смотрели, говорит Саймон. Нам в конце концов показалось, что все-таки близковато к этим местам. По его тону понятно, что нам означает «ей».
Есть еще одна на третьем этаже, только нужно в Килберн…
И ее смотрели. Там рядом с окном проходит водосточная труба.
Агент озадачен.
По ней могут взобраться, поясняет Саймон.
Ясно. Ну, сезон только начался. Может, если подождете немного…
Агент явно решил, что мы попусту тратим его время: он тоже потихоньку отступает к двери. Я выхожу на лестничную площадку, стою там, чтобы он не оказался рядом со мной.
Мы уже сообщили владельцу, что съезжаем, слышу я слова Саймона. Вариантов у нас немного. Он понижает голос. Слушай, друг, нас ограбили. Пять недель назад. В квартиру ворвались двое, угрожали Эмме ножом. Понимаешь, почему она сейчас немного нервная?
Ох ты, говорит агент. Черт. Если бы с моей девушкой так обошлись, я бы не знаю что сделал. Слушай, есть вариант, хотя… уж не знаю, понравится ли… Он умолкает.
Да? говорит Саймон.
В агентстве не упоминали о Доме один по Фолгейт-стрит?
Вроде бы нет. Его недавно выставили?
Не совсем.
Агент, кажется, не знает, продолжать или нет.
Но он сдается? наступает Саймон.
В принципе, да, говорит агент. Дом потрясающий. Совершенно потрясающий. С этим и не сравнить. Правда, владелец… мягко говоря, требователен.
Что за район? спрашивает Саймон.
Хэмпстед, говорит агент. Ну, скорее даже Хендон. Но там реально тихо.
Эм? зовет меня Саймон.
Я возвращаюсь. Говорю: можно и посмотреть. Уж полпути прошли.
Агент кивает. Говорит: загляну в офис, узнаю подробности. Я в тот дом клиентов давно не водил. Место такое, не каждому подойдет, но вам, думаю, придется по вкусу. Это я ни на что не намекаю.
Сейчас: Джейн
– Это последняя. – Агент по имени Камилла барабанит пальцами по рулю своего «Смарта». – Давайте-ка уже определимся.
Я вздыхаю. Мы только что посмотрели квартиру в обшарпанной многоэтажке близ Вест-Энд-лейн. Она – единственная мне по карману, и я почти убедила себя, что она мне нравится, закрыла глаза на облезающие обои, на слабый запах еды, готовившейся этажом ниже, на тесную спаленку и на плесень, заведшуюся в непроветренной ванной. Но потом вдруг поблизости прозвенел колокольчик – старинный, ручной колокольчик, – и квартира наполнилась детскими криками. Подойдя к окну, я увидела школу. Разглядела класс для дошкольников; на его окнах висели вырезанные из бумаги зайчики и гуси. Все мое нутро сжалось от боли.
– Не по мне, – выдавила я из себя.
– Почему? – Камилла казалась удивленной. – Дело в школе? Предыдущим жильцам нравилось, что слышно, как во дворе дети играют.
– И все-таки они здесь недолго прожили. – Я отвернулась от окна. – Пойдемте?
Теперь, по дороге в офис, Камилла хранит долгое, тактическое молчание. Наконец она говорит: – Если ничего из того, что мы сегодня видели, вам не подходит, то вам, возможно, нужно будет расширить свой бюджет.
– К сожалению, мой бюджет не сдюжит, – сухо отвечаю я, глядя в окно.
