Как я теперь жалею, что пообещал сделать приложения! Я думаю, что если представить их в усеченном, сжатом виде, то это не устроит никого, а меня – в первую очередь. Из тех писем, которые я получаю – а их просто жуткое количество, любителей подобных вещей поразительно много, – явствует, что и их приложения в таком виде тоже не устроят. В то же самое время те читатели, что восхищаются этой книгой исключительно как «героическим эпосом» и считают «необъясненные отсылки к далекому прошлому» частью литературного эффекта, наверняка просто не обратят внимания на приложения, и будут правы.
Теперь я уже не уверен в том, не опасна ли тенденция воспринимать все это как некую затянувшуюся игру – по крайней мере, для меня, поскольку я нахожу в подобных вещах некую роковую притягательность. Я предполагаю, что шумные требования «чистой информации» или «преданий» являются данью тому любопытному воздействию, которое оказывает история, основанная на тщательно продуманных и проработанных географии, хронологии и языке.
…в то время как одни, подобно вам, требуют карты, других интересуют скорее геологические данные; многие стремятся получить сведения об эльфийской грамматике, произношении или образцы текстов; некоторых интересуют стихотворные размеры и системы стихосложения… Музыканты требуют мелодий и нотных записей; археологи хотят знать о керамике и металлургии; ботаники рвутся получить более подробное описание маллорна, эланора, нифредиля, алфирина, маллоса и симбельмине; историки желают дополнительных подробностей о социальном и политическом устройстве Гондора; те же, кто интересуется всем в целом, жаждут информации о кочевниках-кибитниках, о Хараде, о происхождении гномов, о Мертвых, о беорнингах и о двух недостающих магах из пяти.
Конечно, каждый сам решает, как ему относиться к этому вопросу, но для некоторых, как и для меня, сведения о том, что нуменорец Веантур привел свой корабль «Энтулессе», «Возвращение», в Серые Гавани на крыльях весенних ветров в шестисотом году Второй эпохи; что Исильдур, сын Элендиля Высокого, похоронил своего отца на вершине холма-маяка Халифириена; что Черным Всадником, которого хоббиты видели сквозь туманную мглу на дальнем берегу у парома в Баклбери, был не кто иной, как Хамул, предводитель Призраков Кольца из Дол-Гулдура; или что бездетность Тараннона, двенадцатого короля Гондора (этот факт упомянут в приложении А к «Властелину Колец»), связывали с кошками королевы Берутиэль, остававшимися до сих пор полнейшей загадкой, – все эти сведения ценны не только как любопытные подробности.
Составить эту книгу было нелегко, и то, что получилось в результате, выглядит достаточно неоднородным. Все вошедшие в нее повествования «не окончены», но в разной степени и в разном смысле этого слова, а потому требовали разного подхода. Об особенностях каждого из этих произведений в отдельности будет сказано ниже, а сейчас мне хотелось бы привлечь внимание к некоторым общим чертам.
Наиболее важна проблема «согласованности», нагляднее всего проиллюстрированная разделом, озаглавленным «История Галадриэли и Келеборна». Это «неоконченное предание» в наиболее полном смысле слова: не повествование, оборванное на полуслове, как «О Туоре и его приходе в Гондолин», не серия отрывков, как в «Кирионе и Эорле», а одна из важных линий истории Средиземья, которая не только не была оформлена в виде текста, но и не успела превратиться в цельный сюжет. А потому включение в этот раздел различных повествований и набросков, связанных с данной темой, предполагает принципиально иное отношение к истории: не как к неизменной, объективно существующей реальности, о которой автор («притворяющийся» переводчиком и редактором) только рассказывает, а как к развивающемуся и изменяющемуся авторскому замыслу. Поскольку автор перестал сам готовить свои произведения к публикации, подвергая их придирчивой критике и тщательному сравнению с прежде вышедшими, новые сведения о Средиземье, которые можно найти в неопубликованных текстах, часто будут расходиться с тем, что уже «известно»; и в таких случаях новые элементы, входя в существующую систему, будут дополнять не столько саму историю вымышленного мира, сколько историю его создания. В данной книге я изначально решил смириться с тем, что это неизбежно. Я ничего в ней не менял ради того, чтобы привести тексты в соответствие с уже изданными работами, – за исключением незначительных деталей, таких, как изменения в именах и названиях (там, где сохранение варианта, имеющегося в рукописи, привело бы к чрезмерной путанице или потребовало бы чрезмерно объемных пояснений). Напротив, я старался указывать на разнообразные противоречия и варианты. Поэтому в данном отношении «Неоконченные предания» существенно отличаются от «Сильмариллиона», при издании которого важнейшей, хотя и не единственной целью было достижение связности текстов, как внешней, так и внутренней. И, за исключением нескольких особых случаев, я действительно относился к изданному варианту «Сильмариллиона» как к неизменному и авторитетному источнику того же уровня, что и произведения, опубликованные непосредственно отцом, не принимая в расчет того, что при его составлении мне бесчисленное количество раз приходилось выбирать между различными вариантами и противоречащими друг другу версиями, не будучи «уполномоченным» на это самим автором.
