Вступление
Встретиться и переговорить было нужно, да что там, просто необходимо обоим. Еще Бисмарк настоятельно не советовал вести войну более чем на один фронт. А получалось с точностью до наоборот. Каждый из этих российских бизнесменов был вынужден сражаться за собственное выживание с резко изменившим правила игры государством и в то же время в любую минуту ожидать удара в спину от бывшего компаньона и даже приятеля. Ну, и сам, конечно же, держать острый нож наготове, чтобы не оплошать при первом же удобном случае. Так что встреча, повторяю, была необходима и тому и другому. Именно поэтому она несколько раз была на грани срыва.
Бывшие подельники слишком хорошо знали друг друга и, кроме того, привыкли судить о людях по себе. Поэтому ожидали от противоположной стороны каких угодно подстав, разводок и даже откровенных подлянок. Процесс переговоров о рандеву с глазу на глаз шел тяжело и с диким скрипом. Легче, казалось, было бы нашему гаранту Конституции заскочить на огонек к заклятому стратегическому партнеру в Вашингтон, перетереть наболевшие проблемы и просто так о жизни покалякать. Или тому, возвращаясь из Мексики домой, завернуть по дороге в Москву.
И вот, свершилось. В заштатной гостинице на окраине, где номера не стесняются сдавать на часок-другой, пересеклись наконец двое уважаемых людей. Еще недавно уверенно занимавших плацкарты в середине второй сотни отечественного «Форбса», а ныне в этих «Веселых картинках» без иллюстраций позорно отсутствующих. И потерявших много позиций в другого рода деятельности, краткое описание бизнес-планов которой можно запросто прочесть в УПК.
– Ну, здравствуй, что ли, друг сердечный! – с ласковой ухмылкой произнес толстый персонаж. Впредь и будем именовать его толстым.
– И тебе не хворать, – бодро отозвался некто очень толстый. – Какая, блин, встреча!
Две пухлые ладошки коснулись одна другой в чисто символическом рукопожатии, после которого оба с трудом преодолели искушение пересчитать количество оставшихся на руке пальцев. Собеседники с некоторой опаской приземлились в кресла. Удачно, мебель не пострадала, седалища не застряли. И некоторое время просто сидели молча. Когда-то, всего лишь двадцать лет назад, они умели понимать друг дружку без слов. И обоим было крайне интересно, сохранилась ли эта способность.
– Такие вот дела, – изрек наконец толстый.
– И не говори, – отозвался сидящий напротив.
Раскрыл портфель, извлек сверток и выложил на журнальный столик между ними.
– Это тебе.
– Что это?
– А ты открой.
– Ладно, – толстый развязал ярко-красную ленточку и разорвал цветную бумагу. На столик легла картонная, выцветшая до полной потери первоначального цвета конфетная коробка. – Что это? – удивленно повторил тот.
– То, за чем твои люди сто лет охотятся и все никак найти не могут.
– Да ладно!
– Прохладно, – в рифму ответил очень толстый. – Разверни и посмотри.
– Ни хрена себе! – вырвалось у его визави. Торопливо пробежался взглядом по содержимому: пожелтевшие листы бумаги, фото, магнитофонные кассеты. Привет из далеких девяностых. – Получается…
– Получай и владей, – его собеседник прокашлялся. – А ту хилую «компру» на меня, что хранится в одной банковской ячейке, можешь в качестве ответной любезности не возвращать.
– Это почему еще?
– Я ее больше не опасаюсь. Да и ты, друг любезный, вряд ли успеешь запустить ее в дело.
Толстый не стал задавать любимый вопрос: «Это почему еще?» Без всяких слов было понятно, что времени у обоих осталось не так и много и оно работает против них.
Уж больно много всякого и разного произошло за последние дни и месяцы. «Крым ваш!» – объявили электорату, а тот, вместо того чтобы тупо прыгать от восторга, как те, что к югу от севера, вдруг сморщил лоб и пристально глянул наверх, нехорошо прищурившись. И возникла серьезная угроза превращения безмолвного и безответного быдла под вышеупомянутым импортным названием в народ.
Возможно, наверху что-то наконец поняли, а может, совесть у них там проснулась. Или просто включились мозги.
Так что жить и работать честному бизнесмену в России стало намного труднее. Слуги государевы, что совсем недавно с восторгом участвовали в разного рода остроумных коммерческих схемах, вдруг ни с того ни с сего заделались робкими и застенчивыми, как школьница перед первым минетом. А тех, кто опоздал с робостью, просто принялись закрывать. И при обысках обязательно находить много часов. Как символ того, что чье-то время закончилось.
А Украина, туды ее и так ее, вдруг разорвав имперские оковы, в одночасье заделалась шибко «эуропейской». Оба российских предпринимателя ощутили дыхание чужой свободы на собственной шкуре. Некогда ласковые тамошние партнеры кое-что у каждого из них попросту отжали. Во имя демократии и незалежности.
Но даже не это и не то серьезно печалило и добавляло негатива. Просто такой привычный обоим мир вдруг начал стремительно меняться. И правила стали появляться новые. Те, по которым ни тот ни другой жить и заколачивать деньгу не желали. И не умели. А потому никаких радостных перспектив для себя в будущем не ждали.
– Ну… – протянул толстый и сделал очень глупое лицо. Немногим его хорошо знающим мигом стало бы понятно, что мозг его заработал со скоростью, превышающей световую. – Значит…
Значит, выход один – с вещами на выход, в смысле в аэропорт. Не дожидаясь, пока перед каждым из них гостеприимно растворятся ворота ИТУ или, что еще страшнее, просто катастрофически уменьшатся масштабы деятельности. Впереди замаячила реальная перспектива, как сказано в одном анекдоте, дотрахаться до мышей. То есть если в позапрошлом году оба вполне себе респектабельно и с чувством собственного достоинства вели войну за обладание горно-обогатительным комбинатом, то уже через пару лет они же запросто смогут сойтись в смертельной схватке за контроль над ларьком на станции Ухрюпинск-второй.
– Точно, – кивнул очень толстый. – Свалить отсюда не проблема. Вопрос лишь в том, с чем.
Оба видных российских предпринимателя после всего с ними произошедшего оказались не так уж и зажиточны по меркам своего круга. Да, кое-какая недвижка за бугром. Что-то там в евро или долларах в нескольких западных банках. И… и все. То есть просуществовать некоторое время на это, регулярно оплачивая содержание вилл и шале, можно, а вот долго жить, как привыклось и хочется, – это вряд ли.
– А что, – с надеждой спросил толстый, – есть тема?
Сидящий напротив кивнул.
– Можно и так сказать, – откашлялся. – А не выпить ли нам по граммульке, как когда-то?
