Влахаки
Вольные влахаки
Андрес — слуга в Теремии
Костин Кралеа — управитель замка в Дабране, ранее был художником в Теремии
Флорес сап Дабран — наемница из Теремии, сестра Стена сал Дабрана
Ионна сал Сарес — властительница всех вольных влахаков, называемая также Львицей из Дезы, резиденция которой располагается в Теремии
Истран Оханеску — дворянин со двора Ионны
Калинэ — ведунья, прорицательница при дворе Ионны
Лареа — трактирщик в Теремии
Леанна сал Паскали — дворянка со двора Ионны и управительница
Ливиан — целительница
Маниу — солдат в Теремии
Микон сал Долеорман — боярин из Долеормана
Неагас — воин из Мардева
Раяв — солдат в Теремии
Риклеа — управляющая в Дабране
Стен сал Дабран — боярин Дабрана, супруг Висинии
Вангелиу — прорицатель, колдун, вызывающий духов
Василе — солдат в Дабране
Висиния сал Сарес — сестра Ионны сал Сарес, супруга Стена
Исторические персонажи и другие
Анеа — историческая королева
Леан — историческая королева
Натиоле Таргузи — мятежник из Мардева
Раду — первый исторический король, называемый также Святым
Тиреа — последний исторический король
Масриды и сцарни
Двор Бенезаров
Ферал — солдат
Гиула Бекезар — властитель Сиревы, резиденция располагается в Турдуе
Игнак — оружейник
Ириния — женщина-солдат
Кевес — лазутчик
Маиска — женщина-солдат
Оден — баро в Сиреве
Рурьос — баро в Сиреве
Саньяс — священник культа Альбус Сунас
Сцаб — солдат
Тамар Бекезар — сын марчега Гиулы
Двор Сциласа
Ласцлар Сцилас — властитель Валедоары, резиденция располагается в Брачаце
Исторические персонажи и другие
Аркас Диммину — исторический король
Скилои Касцон — правая рука Цорпада
Цорпад Диммину — исторический марчег
Дирия
Аттага — церемониймейстер Саргана
Балаос — личный охранник Саргана
Гермера — танцовщица и наложница Саргана
Сарган Вульпон — бывший шпион
Эльфы
Рувон — предводитель народа эльфов
Тарлин — прорицатель народа эльфов
Пролог
Глубоко под землей, скрытый скалами и камнями, в глубоком сне покоился дух темноты. Там не было ни палящего солнца, ни пронизывающего ветра, ни смены дня и ночи — лишь вечная темнота и покой. Тепло окружающего мира окутывало его тело, сдерживая холод, который так и грозил вырваться из него.
Боли стихли, оставив лишь далекое воспоминание. А может, даже и меньше того. В его подавленной душе перемешивались реальность и галлюцинации, явь и сон…
Высоко над ним земля была покрыта снегом. Он чувствовал прохладу этого белого покрова. Земля спала; все живое затихло, ожидая весны.
Спокойствие радовало дух темноты, хотя он и не знал, почему именно.
Если наверху было неспокойно, то его сны становились еще более мрачными, а воспоминания — кровавыми. Если же его сны и воспоминания становились мрачными и полными крови, тогда и наверху начиналось волнение и беспорядки.
Даже из глубины земли он чувствовал, как его дети ходят по ней. В его воспаленном ненавистью мозгу мелькало множество картин, значение которых он уже даже не мог понять. Они не имели никакого смысла, хотя тихий внутренний голос подсказывал, что когда-то было по-другому. Но даже и этот голос говорил запутанно, непонятно, был полон лжи и противоречий. И понимание этого терзало его сознание, оставляя раны.
Его тело было разбито, а дух расколот.
И тут он почувствовал, как что-то приближается, дитя скал и камней. Страх пронзил дух темноты.
Он почувствовал гнев и ненависть. Затем пришла боль, которая вырвала его из сна и вернула в жестокий мир, где все было мрачным и не имело смысла.
1
Крики разносились по ходам и пещерам, эхом отражаясь от каменных стен, из-за чего казалось, будто преследователи окружают со всех сторон. В узком туннеле их крики были похожи на лай своры кровожадных монстров. Слабенький свет дрожал на ветру и отбрасывал искаженные тени на стены скал. Преследовавшие охотники неумолимо приближались. Обостренный нюх уверенно вел их к своей добыче. «А добыча — это мы», — в отчаянии подумал Керр. Он каждой мышцей чувствовал напряжение этого долгого безоглядного бегства. Изнеможение и усталость уже давно легли на плечи свинцовой тяжестью, однако Керр заставлял себя бежать дальше, ведь даже минутная остановка могла означать верную смерть. И все же он уже спрашивал себя, сколько еще сможет пробежать, прежде чем окончательно выбьется из сил.
