Кто захочет поживиться за наш счет, быстро станет голым, босым и неживым.
Мэтр Гираш Его сиятельство граф Анорэ де Тре’бло ван Экхимос чувствовал себя скверно. Мало того что всю ночь шел дождь, превративший проселочные дороги в настоящую кашу, так с утра еще и солнце, будто в отместку за недавний ливень, припекало так, что из-за духоты стало нечем дышать.
Внезапно за спиной раздался свист хлыста, затем послышалось раздраженное ржание. Его сиятельство поморщился.
Лошади уже давно устали тащить по грязи тяжелую карету, но, увы, после того как юный Невзун покинул свои владения, телепортационная арка стала недоступной и желающие посетить его земли были вынуждены сперва добираться телепортом до Нирицы, а затем, как все, топать пешочком. Или ехать верхом, если позволяли средства. Даже если эти желающие выполняли волю короля и везли с собой высочайшее монаршее распоряжение на проведение ревизии на землях новоиспеченного барона.
Неудачно ступив, жеребец под графом споткнулся, и его сиятельство, с трудом удержавшись в седле, вполголоса ругнулся.
Вот же принесла нелегкая этих господ именно сегодня! Мастер Лиурой лишь недавно нашел магическую аномалию в здешних землях, которая не позволяла открыть прямой портал в окрестности замка, и пока еще не решил эту проблему. В тот раз они намучились, пока добирались, и вот теперь — снова!
— Пошли, окаянные! — прикрикнул на гнедых, завязших в особенно глубокой луже, кучер и снова щелкнул кнутом. — Н-но! Пшли, кому сказал!
Граф, деликатно промокнув платком мокрый от пота лоб, обернулся и, какое-то время понаблюдав за безуспешными попытками слуги выправить ситуацию, обреченно вздохнул: все плохо. Судя по всему, карета безнадежно застряла, и кони бесполезно рвались в постромках, пытаясь сдвинуться с места.
— Прощения просим, господа хорошие, — подтвердил его наихудшие опасения кучер и виновато сгорбился на козлах. — Но дальше карета не пройдет — слишком глубоко завязла. Придется искать окрестных мужиков, чтоб подсобили вытащить.
— Что? — живо высунулась наружу толстая распаренная харя одного из пассажиров. — Ты что сказал, козья морда? Нам?! Вылезать?!
— А кнутом поперек спины не хочешь?! — поддержал его визгливый голосок изнутри.
— Это возмутительно! — раздраженно добавил оттуда же третий голос, помощнее да посолиднее. — Это ж сколько придется ждать, пока карету вытащат?!
Губы его сиятельства на миг тронула злорадная усмешка: ничего, посидят господа королевские надзирающие пару-тройку часиков. На жаре, в духоте да в тесноте. И будут тухнуть внутри не по причине плохого начала дня, а лишь потому, что кто-то пожадничал заплатить в Нирице за карету побольше.
— Проклятые Невзуны, — снова донеслось до него злобное. — Вечно с ними проблемы! То портал не работает, то дороги похожи на кисель, да еще и встречающих ни одного нет!
— Что за неуважение к королю?!
— Я непременно изложу этот вопиющий факт в отчете!
В карете негромко заспорили, обсуждая, что делать дальше, а граф снова усмехнулся.
А что вы хотели? Чтобы вас тут хлебом-солью встретили, дармоедов? Ковры постелили до самых ворот, а потом еще чарочку с вином поднесли? Ну-ну. Молодой барон в отъезде и прибудет аж через несколько… лет. А поскольку с момента поступления в академию юноша считался совершеннолетним, то за его поступки нес ответственность не опекун, а только он сам.
Уже по этой причине присутствие здесь графа было абсолютно неправомочным, но раз король пожелал… Впрочем, дату проверки все равно назначал не его величество, а какой-то зажравшийся хлыщ из канцелярии. Вот пусть он и отвечает за последствия.
Когда позади послышался пронзительный скрип, его сиятельство удивленно обернулся. Однако слух его не обманул — из кареты, приглушенно ругаясь, один за другим выбирались горе-проверяльщики: господин Альтиус фон Воррэн — помощник королевского советника, барон Вилле фон Дубинэ — уполномоченный его величества по строительным вопросам и, наконец, господин Абирус Грабис — королевский оценщик, в обязанности которого входила оценка благосостояния юного барона и определение сроков, в которые тому следовало отчитаться о восстановлении баронства.
Первые два господина внушали уважение своими объемами, ставшими за последнюю пару лет поистине грандиозными, третий же на их фоне смотрелся недозрелым овсяным стебельком, но которому к тому же проехалась тяжелая телега. Довершали картину недовольно поджатые губы, сильно выдающийся вперед нос и впалые, покрытые нездоровым румянцем щеки, на которых шелушилась кожа. К тому же этот прыщ сильно горбился словно под тяжестью собственных грехов. Впрочем, это не помешало ему сделать головокружительную карьеру и всего за несколько лет заработать почетное прозвище Королевский Рвач.
Выбравшись из кареты, все трое брезгливо оглядели громадную лужу, содержимое которой начало с устрашающей скоростью наполнять их сапоги, и с кислой миной потащились к обочине, вполголоса понося раскисшую дрогу.
— Дорогой Абирус, — пыхтя и отдуваясь, обратился к оценщику барон фон Воррэн, выбравшись на сухое. — А вам не кажется, что это было опрометчивое решение?
— Вы бы предпочли просидеть здесь до вечера, дожидаясь помощи? — огрызнулся оценщик, выливая из сапог грязную воду. — Оглянитесь: дорога пуста, а до ближайшей деревни, если верить господину графу, больше часа ходу!
Барон нерешительно оглянулся на его сиятельство, под которым гарцевал вывозившийся по брюхо в грязи жеребец.
— Ну, господин граф мог бы съездить за помощью.
— В этом лесу конь запросто переломает ноги, — стараясь сохранять вежливый тон, отозвался граф Экхимос. — А на тракте сами видите, что творится. Но если вы готовы обождать или рискнете самостоятельно сесть в седло…
Господин Грабис покосился на объемное брюхо соседа и презрительно скривил губы.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Скажите, граф, а как здесь обстоят дела с нежитью? — опасливо поежился господин фон Дубинэ и беспокойно оглядел пустую обочину. — Верны ли слухи, что она все еще тут обитает?
Его сиятельство едва удержался от ухмылки.
— Не могу сказать, господин барон, лично не проверял.
— Но согласно докладам…
