Готика. Любовь и ненависть
Я сидела в трактире "Веселая бабушка" уже третий час,коротая свободное время.
Никому не было понятно, почемутрактир именуется именно так, но были слухи, что владелец этого заведенияназвал свой трактир в честь своей прародительницы, которая, если веритьсплетням горожан, была искушенной в делах плотских и довольно своеобразной длясвоего возраста бабулькой.
Я уже успела пообедать(готовили здесь, к слову, так себе), и теперь просто сидела перед пустойкружкой, не в силах побороть свою лень, чтобы встать и куда-то идти. От нечегоделать я начала считать столы:
Один, два, три, четыре...
Тут мой взгляд переместился кстолу, ближе всех стоявшему к двери. И в этот момент вошел он... Равнодушнооглядев всех малочисленных присутствующих (трактир не был особо знаменит ипопулярен, в отличие от все той же бабульки, в честь которой названо было сиезаведение), включая меня, новый посетитель сел в самом дальнем углу.
Я, найдя себе новоеразвлечение, украдкой начала рассматривать его:
Кожа белая, как мел, словно ееобладатель никогда не бывал на солнце. Кончики тонких клыков виднеются из-подверхней губы, острые уши выглядывают из копны черных волос, доходящих домускулистых плеч, красные глаза.
В общем, типичный вампир.
С его приходом в трактиресмолкли все разговоры, а трактирщик даже перестал размазывать по стакану грязьпыльной тряпкой. Посетители затравленно косились на новоприбывшего, некоторыеспешно засобирались, выходя из-за столов.
Я только усмехнулась про себя.Меня этими кровососущими тварями не испугаешь, как некоторых простых людей. Япосмотрела в сторону одного мужичка, который сидел сгорбившись, а с приходомвампира чуть не залез под стол. Ишь как нервничает, бедняга.
В последний раз взглянув навампира, отметила про себя, что он все-таки красавчик, хоть и принадлежит ксамой ненавистной расе для меня. Но я быстро откинула эти мысли - взяв со столасвой кинжал, запихнула его за голенище сапога и, не особо торопясь, вышла изтрактира, не заметив, как кровосос проводил меня заинтересованным взглядом.
* * *
Немного побродив по городу, явернулась в свой номер. Вещей у меня совсем немного, только самое нужное:четыре кинжала, десять отравленных дротиков и клинок, который я своровала ужадного торговца оружием. Ну да, благородством здесь и не пахнет, но что мнееще оставалось делать? Не покупать же! Он такую цену завысил, что я бы некупила этот клинок, даже продав себя в рабство!
Лошади у меня нет. Обычноспасаюсь тем, что по дороге отнимаю какую-нибудь клячу у разбойников. Они мне ирады отдать лошадку, даже бесплатно, лишь бы не получить кинжал в спину. Перваякрупная банда в Варлааме, столице государства людей, очень ошиблась, посчитав,что я просто баба, а значит мне место или на кухне, или в постели.
Ну, о покойниках плохо неговорят...
Среди людей (да и разбойниковтоже) я прославилась под кличкой "Готика". Это мое второе имя. Первымя не пользуюсь, оно осталось в моей прошлой жизни.
Скинув сапоги, я осторожнолегла на полуразвалившуюся кровать. Каждый раз опасаюсь, что рухнет.
Вспомнив вампира, котороговидела в трактире, я призадумалась. Что делать с кровососом? Отпустить? Нет...Опять убивать?
Убивать...
Меня часто посещает мысльуехать в деревню или какой-нибудь тихий маленький городок, где нет того шума исуматохи, которые обычно бывают в больших городах. Там поселиться в небольшомдомике (на большой, увы, денег не хватит) и устроить своё собственноехозяйство. Короче, тихо, мирно жить, никому не мешая. Но этому бывать еще нескоро. Эх!
Я перевернулась на бок,свернувшись калачиком и обняв себя руками, как будто хотела защититься этим отокружающего мира.
Нельзя вечно убивать, дажетех, кого ненавидишь. Ведь есть люди, которые тоже ненавидят (и им есть зачто), но они же не начинают намеренно уничтожать объекты своей ненависти.
Я горько усмехнулась.Ненависть... Она стала для меня подпиткой, энергией. Темной энергией, котораящедро наделяет меня силой, но которая взамен требует убийства. За все нужноплатить в этой жизни Эта тварь, поселившаяся у меня в душе, невообразимокровожадна.. И моей темной половине, как я про себя зову ее, не важно, когоубивать. Ей бы только лишь чувствовать агонию и вбирать в себя последний вздохжертвы.
От мрачных мыслей меня отвлеквосторженный голос ребенка, раздавшийся с улицы:
- Мама, папа, смотрите какаялошадка!
Резко встав, я быстро подошлак окну и выглянула на улицу. Маленькая девочка с белокурыми локонами и сангельским личиком указывала на игрушечную лошадь в витрине магазина. Родителималютки, уже успевшие отойти, обернулись и, с улыбкой переглянувшись, подошли ксвоему чаду. Я не услышала, что они сказали, но по тому, как девочка радостноулыбнулась и как загорелись ее глаза, чей блеск виден был даже мне, поняла, чтопара обещала купить ей понравившуюся игрушку.
"А появление такого вотмаленького ангела в твоей скромной будущей жизни ты себе разве непредставляла?"- раздался в голове издевательский голос моей темнойполовины.
Сжав зубы от злости, я неочень прилично попросила ее заткнуться. В ответ на мою "просьбу"послышался смех. Она всегда смеется, когда ей удается зацепить меня.
Да, многие сказали бы, что яненормальная - разговариваю сама с собой. Но просто та, другая я, умеющая илюбящая убивать, всегда воспринималась мной как кто-то чужой. Глубоко вздохнув,я снова выглянула на улицу. Маленькой девочки и ее родителей уже не было.
Когда-то у меня тоже быласемья. И жизнь казалась мне совсем иной, чем сейчас.
* * *
Глава 1
Хроники детства Готики.
Бель было семнадцать, когда еевстретил мой отец - Себастьян. Последний, имея уже в прошлом три неверных жены,тем не менее не утратил веры и продолжал искать преданную спутницу жизни.Скромность и кротость Бель привлекли его, и уже через месяц они поженились, аеще через год родилась я. Родители, как они сами рассказывали мне в моемдетстве, долго над именем не думали и назвали Анабель. Так как Себастьян быларистократом, да еще и довольно зажиточным, мы жили в роскоши и удовольствии.Мои мать и отец нарадоваться на меня не могли. Каждый мой каприз немедляисполнялся.
Мне тогда казалось, что захотия, к примеру, подснежники летом, то на следующий день они уже стояли бы вкорзинке рядом с моей кроватью. Бель не искала себе любовников, как другиезнатные, а от того напыщенные аристократки, никогда не пыталась заполучитьвлияние в обществе, не старалась, чтобы с ее мнением считались. А со всемидрузьями Себастьяна обращалась так, чтобы никто не смог бы обвинить ее вхолодности или в излишней горячности. Отцу это только нравилось, ведь о такойжене он и мечтал, когда предлагал первой своей избраннице руку и сердце. СамСебастьян на других женщин внимания тоже не обращал, оставаясь верным моеймаме.
