Книга Бабочка на ладони - Татьяна Тронина

–…ты прикинь, Марта Витальевна, что творится-то… Не иначе как мир к катастрофе движется. Мишку нашего уперли! – трагично вздохнул Сан Саныч.

– Кхе-кхе… Какого Мишку? – опешила Марта. – Человека?

На ум ей пришел только Андронов, Михаил Александрович, экономист второй категории, немолодой вялый мужчина, работающий в соседней комнате. Неужели его похитили? Только вот кому мог понадобиться Андронов? У него ведь, кроме хронического гастрита, ничего и не было…

– Типун тебе на язык… – процедил Сан Саныч – он любил, чтобы подчиненные понимали его с полуслова. – Да медведя, медведя из зоны рекреации!

Еще Сан Саныч любил «умные» слова, заковыристые обороты и прочие канцеляризмы. Обычный задний двор – с дорожками, клумбами, лавочками и урнами-пепельницами – он называл «зоной рекреации». В выходные Сан Саныч не отдыхал, а «восстанавливал силы». И не на даче, а на «приусадебном участке». Не обедал, а «принимал пищу». Свою жену Анну Марковну называл за глаза не иначе, как «законной супругой», а если Анна Марковна накануне чем-то не угодила ему, то Сан Саныч жестко обозначал ее как «Лернейскую гидру» или просто – «гидру». Например: «А моя-то гидра вчера такую конфронтацию устроила…»

– Медведя? А, медведя! – наконец догадалась Марта. Задний дворик украшала скульптура медведя, сделанная из металла. И эту скульптуру украли, оказывается!

– Ну да, ну да, мишку нашего… – В уголках черных глаз Сан Саныча что-то блеснуло, словно он собирался пустить слезу.

– Не может быть, – хриплым басом произнесла Марта. (Когда она переставала следить за своим голосом, то всегда говорила басом.) У нее возникло чувство, что Сан Саныч врет. Вернее, это чувство ее никогда не покидало. Ее начальник, человек осторожный и расчетливый (из бывших военных), не был искренним никогда и ни с кем. Типичный царедворец. Только вот какой смысл разыгрывать спектакль перед Мартой, полностью зависящей от его воли?

– Это еще почему не может? – вскинулся Сан Саныч, сразу передумав пускать слезу.

– Он же полтонны весит, не меньше!

– Здрасте!.. Девяносто кило, ровно. Я акт приемки как сейчас помню! Он же полый внутри, мишка наш… был…

Сан Саныч никому не давал повода усомниться в том, что он, как начальник ОХО (отдела хозяйственного обеспечения), а попросту – завхоз, знает все, что ему подотчетно, до грамма и миллиметра.

– Это ерунда… Не могли его украсть!

– Ой, да не ори ты так! Вот голосище-то бог дал… Как у портового грузчика. Его украли. Де-факто.

– Кому он нужен?

– Нужен. Он, между прочим, произведение искусства.

– Что?!

– Что слышала. Труба иерихонская! Бери свою верхнюю одежду, идем место преступления обследовать. Да, и блокнот с ручкой захвати на всякий случай!

Марта выхватила из шкафа куртку и затопала вслед за Сан Санычем. Блокнот с ручкой у нее и так всегда лежал в кармане свитера.

По дороге Сан Саныч жаловался всем сотрудникам, какое горе постигло их учреждение. Через полчаса весь отдел (экономисты, водители, электрики, сантехники, бригада мойщиков-уборщиков) уже был в курсе происшествия.

Марта послушно тащилась за Сан Санычем. Она являлась его секретаршей, или – на казенном языке – «помощницей начальника отдела хозяйственного обеспечения».

Сотрудники ужасались произошедшему. Во-первых, насколько люди совесть потеряли, что воруют прямо в госучреждениях, а во-вторых, железный Потапыч очень оживлял сухую обстановку этого самого госучреждения. Он был почти родным.

Мишку втиснули на задний дворик, между клумб и урн, совсем недавно, этим летом. Много шутили тогда: медведь – это и символ, и намек, и эмблема, и прямая отсылка, и еще много чего… Кроме того, и сама скульптура была сделана не без юмора – косолапый стоял на задних лапах, растопырив передние – словно то ли клянчил чего-то, то ли собирался напасть. Ему постоянно натягивали на уши кепки, а на лапы вешали то сумки, то пакеты, то шарфы…

Этим же летом приказом Главного (руководителя федеральной службы Лямперта Игоря Петровича) по всему учреждению запретили курить. Низя, и точка. А кто хочет курить, пусть идет на задний двор и портит себе здоровье на свежем воздухе. Скульптура стала необычайно популярна. Народ к ней потянулся. Так и говорили, когда хотели выйти покурить: «Мишку навестим?»

– Может, его не украли, а убрали? – уныло предположил экономист Андронов, неохотно оторвавшись от бесконечных столбцов цифр на мониторе.

– Как это? – дернулся Сан Саныч.

– Ну-у, типа почистить его надо, отреставрировать… Или передвинуть его в другое место кто решил…

Андронов как будто тоже хитрил. Изображал заинтересованность. А на самом деле ему было глубоко на все наплевать. Да пусть хоть мир провалится в тартарары, лишь бы его, экономиста второй категории, не трогали!

– Кто? Не поставив меня в известность?! И куда?

– Ну-у, мало ли… – уныло протянул Андронов.

– Ты скажешь, Михал Александрыч! Без моего прямого распоряжения вещи двигать нельзя! – жестко напомнил завхоз.

Марта откровенно томилась. Ей надо было разнести по кабинетам кучу канцелярских принадлежностей, составить несколько заявок на покупку энергосберегающих ламп, позвонить в службу ремонта (кулер на пятом этаже не работал) – и еще много чего. Но вместо этого приходилось таскаться за Сан Санычем. Сан Саныч без свиты не ходил (считал несолидным). Впрочем, были и плюсы в ее работе – после шести вечера Марту никто не стал бы задерживать. Все сотрудники дружно разбегались ровно в шесть, за исключением очень, очень редких случаев. Форс-мажора, так сказать…

Это ведь не какая-нибудь буржуинская частная лавочка, в которой если не сделаешь дело к сроку – выгонят. Это государственное учреждение, строго соблюдающее законы об охране труда!

И внешний вид секретарей здесь тоже не имел особого значения. Фотомоделью быть не обязательно. А вот Сан Саныч любил женский пол, несмотря на свои пятьдесят восемь лет и наличие законной супруги. Поэтому кадровик, когда в декрет уволилась предыдущая секретарша завхоза, мудро нанял на ее место Марту. По принципу – чем хуже, тем лучше.

Вот уж Мартина внешность никак не могла помешать рабочему процессу! Марта ничем не напоминала фотомодель. Кроме разве что роста. Рост у Марты был высокий – метр восемьдесят. Фигура?.. (Гм, «фигура» – это сильно сказано!) Конечно, до ожирения Марте было далеко, но стройной ее тоже никто не мог назвать. Опять же, сорок первый размер ноги (!!!). Невозможность носить каблуки (и так выше всех!). Невозможность купить нормальную одежду – брюки всегда коротки, рукава вечно заканчиваются на локте. Талия – железно не на месте. Приходилось покупать мужские брюки (рост подходил) и мужскую обувь. Безразмерные балахоны-свитера. Конечно, можно было найти и более красивую одежду, но для того требовалось свободное время и деньги. Ни того, ни другого у Марты не было. А главное – не было желания.